1994.03.03-2
— Спрашивайте.
(Белимов) — Действительно ли, что раковую болезнь запускает в мозге человека какой-то центр, когда хочет уничтожить собственное тело по каким-то причинам? Чаще всего по негативным причинам.— Тогда объясните мне: человек, который идёт топиться, он болен раком?
(Белимов) — Нет, но он нашёл другой способ…— Здесь тоже есть цель, и здесь есть центр уничтожения. Почему же вы тогда решили?..
(Белимов) — Ну, это такая гипотеза.
(Мужчина) — Это, скорее всего, когда человек сам не понимает, что…— Информационный голод.
(Белимов) — Что?!(Мужчина) — Информационный голод.(Белимов) — А ваша версия рака, отчего?— А теперь представьте: у вас есть люди, которые забыли, как и что делать. Что вы делаете с ними? Вы называете их больными. Почему вы не можете сделать аналогию и здесь? В вашем понятии, две новые болезни — это всего лишь клетки, забывшие, что им делать и как. И они переходят на другую программу, или создают хаос.
(Губин) — Ну, верная картина. А как научить делать то, что?..— А как вы научите клетки, если вы не можете сорганизоваться сами?
(Губин) — Угу, т. е. у гармоничного человека и клетки разбалтываться не будут. Верно?— Да.
(Губин) — Спасибо.(Белимов) — Т. е. в стадии, когда человек уже болеет, можно найти чем?..— Вы нашли минимум два способа, и отвергли их. И мы называли вам один из этих способов. И что? Это привело? И что вы сделаете, если мы назовём вам то-то и то-то? Вы сможете доказать это другим? Если люди, обладающие большим опытом в медицине, не смогли сделать этого, то, как сделаете вы?
(Белимов) — Ну, мы не берёмся…— А что мы сделаем, если мы дадим вам рецепт? Что вы будете делать?
(Мужчина) — Мы попытаемся…— Что вы попытаетесь?
(Белимов) — Донести через прессу.— Кто будет слушать вас? Вы говорили о добре и зле… А теперь представьте, можете ли вы сделать так, чтобы вам поверили? Далее, если мы вам дадим рецепт, да, мы сделали добро, но для вас сделали зло. Ибо вы, увидев сопротивление и непринятие, в вашем понятии, истин, что получили вы, вы потеряете себя, вы перестанете доверять всему человечеству, вы найдёте себе множество врагов, которые не верят вам. И тогда можно назвать это добром? Мы говорим с вами…
(Белимов) — Мы не такие фанатики.— Мы говорим с Вами и лично для Вас.
(Белимов) — Но, если бы была хорошая интересная подсказка, то мы бы могли заинтриговать читателей в газетах рассказами…— Мы говорили вам о двух способах, которые могут это сделать. И было множество уже выздоровленных этим способом. Ну и что, это привело? Что даст ваша подсказка? Только неверие в ваши силы, неверие в ваши собственные силы. Далее подумайте, может ли совершенное добро, придя в низший план, сделать себе зло?
(Белимов) — Наверное, нет.— А вы подумайте. Совершенное добро, придя, скажем, в ваш мир, сделает себе зло, в вашем понятии.
(Губин) — Себе? Может, запросто.(Мужчина) — Т. е. отдать свою, мягко выражаясь, энергетику на подавление зла.— Вы говорите «энергетику».
(Мужчина) — Ну, в нашем понятии.— А мы говорим вам проще: в вашем понятии, к вам пришёл Иисус, он пришёл к вам с совершенным добром. И получил что? Огонь, сожжение.
(Губин) — Как сожжение? Его же распяли.— А вы подумайте, о каком огне говорим мы.
(Губин) — Ага.— Далее, в вашем понятии, он принёс себе зло. Согласны?
(Губин) — Ну да.(Мужчина) — Мы согласны, но всё-таки он оставил след. И люди, которые верили ему…— Но, в вашем понятии, он сделал себе зло, согласитесь.
(Губин) — Верно.— Для того чтобы доказать вам, что он занимался медленным самоубийством, много ли надо доказательств? Он пришёл к вам добром. Что сделали вы? Вы уничтожили его. Так что же получается, рассудите логически: он пришёл добром и сделал себе зло, правильно? В вашем понятии, он сделал себе зло ваше. И как вы тогда можете объяснить и понять, где есть граница добра и зла? Поймите, добро приходит, но это не значит, что она будет добра всем и вся: для многих она будет как зло, и зло для многих для других может стать добром. Вот вам единство добра и зла, и вот вам отсутствие его. Спрашивайте.
(Белимов) — Т. е. можно прийти к выводу, что ваши познания в понимании природы нам ничем не помогут, и эти ваши достижения будут для нас бесполезны.— Мы не имеем физики. Так зачем же мы будем спускаться на этот уровень, который уже был пройдён нами? Поймите, если мы будем говорить вам о рецептах, то мы будем больше похожи на знахарей, и не больше. Ибо мы обладаем другими способами «вылечить». И будем стараться вылечить примитивными для вас способами, чтобы вы не могли понять, как это делается, и не принести потом себе вред. И тогда мы будем просто знахари. Мы будем пытаться быть «хирургами с кухонным ножом», хотя имеем и скальпель, но боимся показать его вам.
(Белимов) — Т. е. наше сотрудничество желательно на духовно-нравственном уровне, так?— Мы говорили вам об инопланетянах, и говорили вам, что мы — не они. Далее. Что вы ищете? Вы ищете знания. А духовных ли знаний вы ищете?
(Белимов) — Да, мы, скорее всего, не очень понимаем это. (Срыв.) (Обрыв.)— …о вере. Мы говорили, что вера может сделать многое. А теперь представьте, те же ваши болезни можно лечить и химически, и лечить верой. И в вас есть, даже в вашем теле, есть все химические элементы, способные вылечить вашу же болезнь. И вам порою слишком редко бывает нужна химия извне: она есть вся в вас, и не мне вам это доказывать.
(Мужчина) — Вы имеете в виду уринотерапию?— Не только. Мы говорили вначале о вере, подумайте.
(Мужчина) — Нет, вы говорите о химических веществах, которые находятся…— Мы говорим вам, и будьте внимательны, что в вашем же теле есть все элементы, способные вылечить любые болезни. А вы говорите мне «уринотерапия».
(Мужчина) — Ну, тогда нам необходимо…(Белимов) — Как их включить?(Мужчина) — Да.— Вы должны суметь включить, как вы говорите, и для этого нужна вера. Согласитесь, мы приводили вам в пример операционный стол. Человек, не желающий жить, вряд ли выживет, даже чем бы его ни лечили.
(Белимов) — Ясно.— И чаще, поддавшись болезни, вы говорите «наказан», и не разумеете, что сами наказали себя, или решили испытать. Поймите, вы называете себя человеком, и не видите, что в себе, в вас, есть другой человек, намного могучее вас. А всё остальное — всего лишь тело. И того человека вы называете «душой». И думаете, что любая болезнь — наказание. Разве? Тогда вспомните ваши уроки физкультуры: для тела было не очень приятно делать многие занятия. Это было наказание или обучение?
(Белимов) — Необходимость. Представьте ситуацию, что кто-то из нас присутствующих смертельно заболел, присутствующие, которые с вами беседуют…— Мы не будем помогать вам в этом.
(Белимов) — Вы не будете помогать?!— Нет, ибо вы будете идти уже нашей дорогой. Поймите, вы боитесь, боитесь за свою «одежду». Вы боитесь умереть по той причине, что вы боитесь потерять вашу «одежду», какой бы она ни была: красивой или нет.
(Белимов) — Нет, ну, может быть, не сделано в жизни самое главное, — дела не сделаны, — поэтому жалко так рано уходить.— А вы решили… В чём ваша жалость? В том, что вы не успели сделать дело, и всё, и мир остановился? В том жалость ваша, ваших дел не успевших?
(Белимов) — Ну ты не выразился…(Губин) — Близкие будут страдать… горе.— Горе?! Ваше горе об умерших — это всего лишь эгоизм, эгоизм. Вы переживаете не за человека, который умер, а за то, что «вот он умер, ушёл от нас!» Вспомните ваши переживания. Вы переживаете себя, а не того, кто умер. Это и есть эгоизм.
(Белимов) — Это справедливо, но вот, наверно, наши… (Срыв.) (Срыв.)(Белимов) — Скажите, у нас такое ощущение… Мы к вам очень расположены. Если бы у нас попросили помощи, медицинской или какой-либо, то я думаю, что мы предприняли бы все возможности, чтобы вам правильно сделать рецепт или помочь. А вы, оказывается, о нас довольно равнодушно судите: «Ну, умираете, и ладно…»— Разве? Что в вашем понятии равнодушие? Вы спрашивали о добре и зле, губящее душу, и мы вам говорили, что вы не знаете, где добро и где зло. И как вы можете узнать, доброе мы сделаем вам или нет, если продлим жизнь вашу? А может быть, умирая, вы найдёте другую дорогу, более?..
(Белимов) — Ну да, вам виднее, конечно.— Подумайте. А мы спасём вам жизнь, и вы останетесь здесь и потеряете ту дорогу. Почему вы решили, что вам нужно помогать в этом?
(Белимов) — Значит, вам виднее.— Подумайте. Мы говорили о судьбе, мы говорим вам: да, у вас есть судьба, и мы не имеем право её менять. Но мы говорим вам о праве выбора. И если вам суждено, мы не имеем права вмешиваться. Хотя и могли бы, но тогда мы придём к вам злом.
(Белимов) — Т. е. от вас ожидать просьбы о какой-либо помощи…— Мы говорили вам, что физически вы нас не интересуете. Если в этом видите равнодушие, то пожалуйста.
(Белимов) — Ну, допустим, вам захотелось духовно от нас получить помощь, т. е. передать нам интересный материал, нужный для человечества, в виде книги — вы так же не обратитесь к нам за такой помощью?— Нет. Подумайте, мы разговариваем с вами с какими целями? Подумайте.
(Губин) — Научить думать.— Научить думать.
(Белимов) — Нет, ну, может быть, и родится из этих бесед книга, мы не исключаем, или статьи, по крайней мере.— Поймите, если вы говорите «научить думать», то здесь есть и ответ. Разве вы можете написать книгу, не умея думать?
(Губин) — Ну можно проконстатировать все эти… буквально переписать, и всё, и думать не надо. Можно такой вариант.— Нет. Чтобы задать те вопросы, вы должны думать.
(Белимов) — Ну всё правильно, тут идёт развитие и учёба.— Есть только качество, но это уже другой вопрос. И даже, если вы сможете один к одному, как вы говорите, не думая, всё повторить для других, почему вы решили, что кто-то другой, читая вас, не будет думать?
(Губин) — Верно. (Срыв.) (Обрыв.)— Задайте по 2-3 вопроса каждый.
(Губин) — Вопрос такой, скажите, раз мы умираем, и вроде как должны не горевать, а когда рождается человек, получается, мы должны плакать, что он пришёл сюда страдать, да?— Нет. Мы говорили вам, что вы горюете о себе, а не об умершем. Будьте внимательным.
(Губин) — Но тогда у нас будут отсутствовать все реакции на боль, на добро, на всё.— А вы считаете, реакция, боль и всё, только относительно себя? Вы даже не можете представить, как можно переживать за умершего человека. Именно за умершего, а не то, что вы потеряли его.
(Анна) — Т. е. надо ставить себя на его место, чтобы понять его чувства.— Вы никогда не сможете поставить себя на чьё-то место. Вы всегда остаётесь своим «Я», и всё остальное — всего лишь только игра.
(Губин) — Тогда непонятно, как мы можем кого-то любить, если мы любим для себя или как-то?..— Разве?
(Губин) — Ну, приблизительно, конечно.— Тогда объясните мне: когда у вас рождается любовь, а у вас были такие моменты, вы думали о себе?
(Губин) — Да, о себе действительно не думал.— Зачем вы спрашиваете тогда? И как мы сможем объяснить не познавшему любовь, «что такое любовь»? Согласитесь, что этого нельзя сделать. (Срыв.)
— … Подумайте, мы говорим о бессмертии души, и вы говорите, что души могут слиться. Так что же тогда получается? Ведь может слиться что-то плохое, и тогда душа может погибнуть? Нет, вы всегда остаётесь самим собой. Ваша сущность всегда ваша. Ваше «Я» всегда будет вашим «Я», но истинное «Я». Вы же, ваше тело понимаете за то истинное, и потому говорите: «Я вжился, я вжился! Я такой, как он!» Хотя вы просто похожи, может быть, одеждой, эмоциональным фоном. Сущность останется всегда одна.
(Анна) — Ну мы же говорим «мы чувствуем душой». Как это понять «чувствуем душой»?— Если вы говорите, «чувствую душой» — это уже ложно, ибо вы говорите на физическом уровне. Когда вы будете чувствовать душой, вы не будете говорить, «я чувствую телом», — вы будете забывать о нём в это время.
(Анна) — Мы выражаемся просто так.— А в ваших выражениях и есть ошибки. Если бы вы так не выражались, то, значит, вы бы этого и не делали. Ибо вы не знали бы понятия, как выразить.
(Мужчина) — Скажите, вот вы говорите, что вы идёте впереди нас и делаете ошибки…— Мы не говорили в прямом смысле, — мы говорили вам, что мы на другом уровне. И мы говорим вам, что вы придёте на него. Но нельзя говорить выше, ниже, ближе и дальше.
(Мужчина) — Вот отсюда вопрос: вы видите всё, но видеть и управлять — это не одно и то же.— Нет.
(Мужчина) — С точки зрения управления силами, которые вы видите, процессы, которые видите — можете управлять?— Мы часть той силы, но мы осознаём себя. Вы тоже часть той силы, но вы не видите её. В вас эта сила — хаос. Мы же можем управлять этой силой, иначе мы та же самая сила, но познавшая себя.
(Мужчина) — Скажите тогда, управление этой силой, вызывает ли у вас какие-нибудь ошибки, или нет?— Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
(Мужчина) — Скажите, а ошибки эти — они для нас губительны, или мы являемся… ещё не постигли ваши ошибки?— Чаще мы ошибаемся «выше».
(Мужчина) — Т. е. они на нас не влияют?— Нет, они на нас влияют. Мы же говорили о единстве. Влияет всё, но есть степень влияния. Согласитесь, что если мы не будем влиять «вниз», но будем влиять «вверх», то далёкий «верх» всё-таки на далёкий «низ» даст отражение.
(Мужчина) — Тогда мой последний вопрос: являемся ли мы вашей ошибкой?— Нет. Мы же говорили вам, что вы разговариваете с самими собою. И если вы задаёте вопрос, то вы же и отвечаете на него. И каждый из вас делает так. Мы говорили вам о множестве, и мы говорили вам, как личность, мы говорили вам, что мы одна личность. Вспомните, мы говорили вам, что всё человечество — это и есть вы. Вспомните и соедините эти узлы. Задающий вопрос, слышит собственный ответ.
(Мужчина) — Т. е. мы, когда-то, создавшие эту ошибку — человечество… а вы ушли вперёд.— Будьте внимательны, и подумайте, что было сказано.
(Белимов) — Скажите, почему вы вынуждены сегодня прервать так рано контакты?— Вынуждены не мы — вынуждены вы.
(Белимов) — Из-за того, что посредник, Переводчик себя плохо чувствует, да?— Нет. Мы находимся в эмоциональном мире, и заметьте, находимся там, но не живём. И мы видим общий план, мы видим ваш план на данный момент, как отрицающий, на данный момент, возможность вести далее.
(Белимов) — Нет, мы-то как раз очень расположены беседовать. Давайте тогда продолжим. Исключите ваши условия на трёх вопросах.(Мужчина) — Скажите, это не я ли являюсь помехой в этом контакте?— В вас говорит гордость или страх?
(Мужчина) — Нет, ну вы говорите…(Белимов) — Скромность говорит в нём.— Тогда подумайте, в прошлых контактах вас не было, тогда мы должны были бы не прекращать, и разговаривали бы до сих пор.
(Мужчина) — Ну вы же говорите, что у вас мало времени на этот контакт.— Поймите, вы устроены физически, ваш мозг создаёт защиту, ваш мозг может устать и многое не принять. Вы устаёте даже эмоционально. Устают даже ваши эмоции. Вспомните ваши переживания.
(Мужчина) — Ясно.(Белимов) — Понятно.— И вы говорите об условиях. Поймите, мы не ставим условия. Но если мы будем продолжать, то вам будет сложнее понять, и только лишь.
(Губин) — Понятно. (ко всем) Есть ещё вопросы?(Белимов) — Нет, ну я бы ещё продолжил. Хотя бы вот что нам интересно: есть ли структура, и какова организация вашего общества, которое вы представляете? Или вы индивидуум, который в обществе не задействован?— Вспомните и прослушайте, что мы говорили вам буквально пять минут назад, и вы найдёте ответ. И вы найдёте нашу структуру, и вы найдёте, кто разговаривает с вами. Неужели нам приходится повторять то, что уже слышали вы, и повторять, когда уже было сказано вашим языком? На ваши вопросы отвечаете вы сами! Что я могу сказать вам более? Сказать, что вы и говорите с самим собой?
(Белимов) — Т. е. это наше подсознание… Вот нам это очень трудно понять.— А тогда подумайте: как Переводчик может говорить вашим подсознанием?
(Мужчина) — Тогда получается, что вам никто не мешает в нашем контакте, вас никто не контролирует.— Вы мешаете сами. Мы говорили вам о наказании, вспомните, и мы говорили вам, что мы наказываем себя.
(Губин) — Т. е., закон «не навреди» действует, да?(Мужчина) — Т. е. неся добро нам…— Поймите, вы не можете понять одного — мы на другом плане. И мы говорим вам, если вы задали вопрос, если лично Вы задали вопрос, значит, лично Вы на него и отвечаете.
(Белимов) — Но этот вопрос нам как раз даёт новизну. Я задаю вопросы те, на которые не знаю ответов, и вдруг оказывается, я прекрасно знаю эти ответы. Вы что-то… ну…— Подумайте, подумайте.
(Мужчина) — Т. е. этот контакт просто раскрывает нашу возможность.— Нет, вы не можете понять. Представьте, что вы двигаетесь столь быстро, что изображение ваше осталось позади, а вы ушли вперёд. И вы обернулись, и сумели увидеть себя. Нельзя же сказать, что вы раздвоились, согласны?
(Губин) — Ну, тут трудно даже как-то сказать, а не то, что понять.— Трудно?! Хорошо. Эхо. Вы не можете представить скорость света, потому вы не можете представить, как листать изображения, хотя делаете это всегда и постоянно. Тогда давайте говорить о звуке. Эхо. Что родило эхо? Вы же и родили, согласны?
(Губин) — Да.— И вы же слышите.
(Губин) — Верно.(Мужчина) — За счёт отражения.— А теперь подумайте, я вам скажу, что вы эхо.
(Губин) — Ну ладно, мы подумаем.(Белимов) — Т. е. если я не получил ответа на функцию аппендикса, то я его и не знал. Если бы я предполагал хотя бы, то получил бы ответ.— Нет, мы говорили вам, что вы знаете всё. Заметьте, и сложите всё вместе. Я всегда говорил вам… мы всегда говорили вам, вы знаете всё, что было сказано. Теперь я вам сказал более, вы отвечаете на собственные вопросы. Далее. Я говорил вам, и мы говорили вам, что вы — есть мы, и мы — есть вы. Почему вы не можете понять и сделать дальше шаг? Мы сказали вам достаточно много.
(Мужчина) — Ну вот вопрос к эху. Дело в том, что эхо… (Срыв.)— Здесь вы можете понять, почему нужен перерыв. Если бы мы завели разговор вначале, вы бы уже смогли понять.
(Белимов) — Понятно.— Дайте счёт.
(Белимов) — Обратный? Какой счёт?— Вы невнимательны.
(Губин) — 8, 7… (Обрыв.)