2021.08.23
(Моисеенко) — Аллё, Ген, слышно меня?
(Харитонов) — Да, хорошо слышно, Миш.(Моисеенко) — Что-то я по скайпу пытался, не получилось. Сейчас вот, через «Телеграм» вроде прошло. Что-то глючный какой-то скайп в последнее время.(Харитонов) — Да его забросили наверно уже.(Моисеенко) — Ну, рассказывай, Ген, что у тебя там новенького, расскажи. У меня тут есть вопросы по последнему ролику, что Гера Губин опубликовывал. Ну, рассказывай, что у тебя там.(Харитонов) — Ну, если по этому ролику, то это… Понимаешь, дело в том, что когда человек пришёл помощи просить. Как говорится, получилось так, что он был один-одинок в этом мире. Пришёл просить помощи. Ну пошёл к Георгию Губину. Георгий Губин пообещал, что поможет, всё замечательно, и естественно всё это должно храниться в тайне. Но видишь как, вода в жопе не держится, вот тебе и всё вылезло наружу. Т. е. произошло, как говорится, такое вот… Ну ладно, что темнить, произошло обычное предательство, и всё. Сперва он просто меня шантажировал, там может видел там. А потом просто сделал. Это самое обычное предательство, только и всего. Даже чисто по мужскому так вот обещал держать в тайне, и всё раскрыл. Ну естественно я психовать, просто уже которую жизнь уже с этим мучаюсь постоянно, как бы ничего не выходит у меня. Пришёл Мабу… Ну ты видел, как я психовал, слышал, я звонил тебе. Пришёл Мабу ночью: «А ты что хотел? Ты что, в первый раз, что ль? Ты что, не знал, с кем повёлся?» Ну и в этом духе короче говоря. Ну и всё, я как бы перебесился. Шут с ним. У нас есть ещё следующие жизни, ничего страшного, так что… Так что всё нормально, всё хорошо, и я перебесился, всё. Я сложил все винтовки, сабли, ножи. Хе-хе. Всё сложил, не капитулировал, но и не… как говорится… Всё, пускай. Что произошло — то произошло. Просто понимаешь, ну ты, наверно, видел это видео, да?(Моисеенко) — Да, я полностью посмотрел его.(Харитонов) — Вот, более-менее понимаешь, в чём произошло дело, да?(Моисеенко) — Да-да.(Харитонов) — Вот смотри.(Моисеенко) — Да-да, Ген, смотри. Я Сейчас записываю звонок, и момент такой, что что-то потом может останется где-то в архивах когда-нибудь лет через 20 опубликуется так или через 50. Что-то можно опубликовать, что-то нет. Ну просто я бы хотел, чтобы ты пересказал то, что ты там пересказал, эту историю. У меня просто есть ряд вопросов по этой истории, и попутно ты начнёшь отвечать, что там было. Можно я начну?(Харитонов) — Ну давай.(Моисеенко) — Вот смотри. В какой момент ты осознал, что ты находишься в другой реальности, которая отличается от прежней? Т. е. в какой-то момент получилось, что ты оказался в нашей реальности, которая отличается от той, в которой ты привык жить, правильно? Был же такой момент?(Харитонов) — Был. Но дело в том, что я уже не первый здесь. И не второй, и даже не третий.(Моисеенко) — Да? Ага…(Харитонов) — Ну, сама паллиативная помощь… Всё началось с паллиативной помощи. Это когда произошла, когда на лотерейный билет меня променяли. Ну, не меня. Ну, меня, скажем, променяли. Произошёл такой обмен. Здесь, в этой жизни, в твоей, в которой ты сейчас вопрос задаёшь — здесь всё это произошло. Единственное, что не закончилось это инсультом, но… В пятницу около двух часов всё это происходило, дня.(Моисеенко) — Это какой год, говоришь?(Харитонов) — А?(Моисеенко) — Про какой год говоришь?(Харитонов) — Паллиативная помощь?(Моисеенко) — Да.(Харитонов) — Ну какой это был год паллиативной помощи?(Моисеенко) — А, тогда, когда история с вагончиком и с лотереей.(Харитонов) — Это скорей всего четырнадцатый или пятнадцатый, наверно. Четырнадцатый или тринадцатый. Не знаю, я не помню. Со временем проблемы. Вот. Да, в вагончике. В пятницу где-то часа в два это всё произошло. А в понедельник утром пришли рабочие. Ну, пришлось в больницу отправить. Даже получилось, что нашли с поднятыми руками там, значит. Ну, сперва профессора, больничка. А потом забилось-закружилось. В этой жизни, в смысле в твоей реальности так всё это произошло. Вот. Но, короче говоря, как-то отбрехался, но последствия остались, конечно, да. То же самое всё происходило в другом там, значит… Здесь не согласились и дали номера, но дали хитрые номера — на единицу больше. Т. е. дали понять, что всё верно, т. е. они знают, могут, но на единицу больше дали. Ну, понял, двадцать два — двадцать три?(Моисеенко) — Да, я понял.(Харитонов) — Да, что ещё. Ну а там получилось, как в паллиативной помощи и описывается, вот. Но здесь смысл в чём, что он как бы оправился, всё хорошо. А потом детский дом… А кстати интересно ещё. Фамилия героев, т. е. директор дома, кто помогал — эти люди и там, и здесь присутствуют. Это легко проверить даже по фамилиям, по именам-отчествам, они указаны в паллиативной помощи. Имеется в виду, мне прислали, короче говоря. Я так понял, что это где-то произносилось что ли. Где там Мобу помогал?(Моисеенко) — Да.(Харитонов) — Вот, мне прислали на этот… тьфу, блин, по магнитофону…(Моисеенко) — Ну, сообщение какое-то прислали.(Харитонов) — Да-да-да. Переписку эту. Ну шут с ним, произошло — и произошло. Т. е. это просто такая как бы <…> что миры, если всё-таки говорится о единстве, то и параллели все — они тоже едины вместе с нами. Это у нас принят закон, а потом исключение. Здесь — нет. Всё действительно едино, всё отражается во всех. Разница только в том, что всё больше и больше изменений, лавинных таких изменений. <…> как Машина говорила в одном из сеансов, что с малой кавитацией, а потом чем больше-больше становится, и в конце концов ты уже ты единственный, но уже марсианин, допустим. Вплоть до таких изменений. Хотя это всё, как говорится, одно. Просто такая лавинная геометрическая прогрессия, вот эти изменения происходят. Но как бы сами герои в этих параллелях — они не меняются сильно. Т. е. если был он хорошим, он и там будет хорошим. Был здесь каким-то идиотом плохим — он и там будет плохим идиотом. Единственное, что не будет проявлено это больше или меньше. Ну а наш мир отягощён очень сильно. Наш мир не является началом всех параллелей, ни в коем случае, Миш. Мы в одной где-то там, я не знаю… Нельзя сказать в середине, потому что закольцовано, всё именно закольцовано. И причём каждый мир, каждая параллель может объявить себя началом и концом этого кольца. Так вот восприятие всё создано. Трудно это объяснить, но это действительно так. Мы можем говорить, что мы являемся началом веток и концом, потому что потом всё возвращается, всё возвращается по кругу. За счёт этого и есть целостность мира, что они зациклены друг на друге. Понимаешь, в чём смысл?(Моисеенко) — Ген, а ты в каком месте сейчас находишься? Ты сидишь, лежишь вообще, где ты?(Харитонов) — Я сижу.(Моисеенко) — А где ты, где ты находишься?(Харитонов) — Ну, на работе.(Моисеенко) — А, просто я переживаю, вдруг начнут Первые что-то добавлять, а ты в каком-нибудь общественном месте находишься.(Харитонов) — Ду ну, не. Я вообще с Первыми так не разговаривал бы. Я даже дома пытаюсь не разговаривать по телефону такие вещи. Да и не очень-то я верю, чтобы кто-то…(Моисеенко) — У меня просто такие вопросы, мне почему-то кажется, что они могут начать отвечать. Вот скажи, Ген, если я правильно понял, то на мой взгляд тебя, т. е. твою конфигурацию выдернули или скопировали из одной параллели в эту. И, соответственно, вопрос. Насколько законно это мероприятие, и с какой целью оно было совершено, и кем?(Харитонов) — Ну, она не скопирована. Такого понятия нет, оно может быть перенесено, но не скопировано. Копируется только в том случае, если ты подглядываешь и не являешься участником. Т. е. как бы умеешь попадать в параллельные миры, там ты копируешься, но ты не можешь там на это влиять никак. Ты просто смотришь, как кино. А всё-таки, если тебя заметят, будет, что ты повлиял на эту параллель, но повлиял косвенно. Достаточно косвенно, но всё-таки повлиял. Но это всё потом, благодаря тому, что всё закольцовано, это всё… Давай, Миш, договоримся так. Я буду говорить только то, что ты можешь не ждать эти 20 лет, вот так вот. И вот эта закольцованность, она как бы сглаживает, она убирает это выпячивание. А если ты перенёсся, то, если честно, то обратно очень мало шансов перенестись обратно туда же. Почему — потому что ты должен тогда сдвинуться по времени в прошлое именно в тот момент, когда произошло, изменено замена. Это по времени должна быть сдвижка, плюс ещё должно быть полное совпадение. Понимаешь? А здесь они множатся так быстро, что <…> Они да, они, миры эти, не являются жизнеспособными, конечно. Но дело в том, что попадая в них, ты даёшь эти ветки жизни. И эта ветка начинает расти, хотя она уже могла бы через секунду, допустим, отмереть, исчезнуть. Но ты дал, как говорится, новую жизнь. Но зато другая ветка отомрёт, где ты был. Т. е. разница в копировании — это когда ты не можешь влиять, а если ты влияешь, то очень косвенно. И перемещение — это когда ты с одной ветки уходишь на другую. И та ветка в тебе как бы умирает. Та ветка прекрасно может существовать и без тебя, ты не являешься центром вселенной. Но ты туда уже, как правило, не вернёшься.(Моисеенко) — Подожди, Ген, я правильно понял? То, что ты описываешь, ты оказался в этой реальности, ты заметил отличия от той, в которой ты привык жить. Фактически, грубо выражаясь, выдернули твой мозг оттуда и пересадили тот мозг, сознание, которое в этой реальности было. И ты как бы говоришь отличия: у этого человека эти события, у этого такие, они отличаются. Ты рассказывал тогда Белимову отличия в чём ты находил. Т. е. фактически тебя выдернули. Это момент выдернули — два варианта у меня было. Либо тебя скопировали своё сознание и перекодировали его, текущего тебя, который в этой реальности. Либо тебя именно выдернули из другой реальности фактически. Или ты остался там как копия в той реальности тоже?(Харитонов) — Давай, Миш, я буду говорить в общем, а не про себя, пойдёт так? Если говорить техническим языком, то конечно тело остаётся. А перекидывается сознание. Именно сознание. Даже не то, что твой ум накопил, а именно твоё сознание, то, что ты осознаёшь. Получается то, что здесь спор в чём происходит потом. Это когда выдернутое сознание, как ты говоришь, переместили, поменяли местами, пусть будет даже так. А бывает, что происходит неполный обмен, и тогда человек сходит с ума, теряет сознание, ну, как говорят, «крыша поехала». Такое тоже бывает, потому что это очень частое явление, это чаще, чем мы думаем. Здесь приходит сознание, и тогда происходит проблема какая? Когда ты сознанием видишь, что всё изменилось, всё другое, и при этом подсознание, сознание осталось то, оно не перемещалось. Понимаешь? И подсознание начинает, как бы тебе объяснить. Тоже бунтовать, потому что оно видит, что сознание не то, иное. Кстати, животные это хорошо чуют. Кажется, что сознание — это что-то воздушное такое, но животные прекрасно это чувствуют, и животные начинают видеть, что чужое. Они потом быстро привыкают, но первое время они понимают, что это чужое. Хотя всё тело, всё то же самое, поменялось только сознание. И вот начинается борьба между сознанием и подсознанием. Потому что подсознание осталось прежнее, которое было.(Харитонов) — Давай скажем так, допустим, в этот мир кто-то пришёл. Из этого мира кого-то выдернули, сознание, подсознание в этом мире осталось, перемещается только сознание. Поэтому происходит борьба между подсознанием и сознанием. Подсознание видит чужого, сознание вообще не может общаться с подсознанием. Оно вообще его не слушает, оно не слушает родное, а здесь вообще чужое что-то. Вот. И тогда начинают срабатывать некие защиты, очень глубокие защиты, которые как бы пришли с очень далёких времён, с пра-пра-пра-предков. И даже не с пра-пра, а ещё дальше. Т. е. даже не от перволюдей, а от тех же асуров, забыл. Ну ты понял, вот этих вот, асуры, эфирные эти, оттуда. Потому что эфиры могли легко перемещаться, и они вообще, для них не имела значения сама физика. Это осталось в нашей памяти, потому что это опыт, опыт приобретённый не сознанием, а приобретённый, скажем так… Мы являемся всё-таки едиными, значит где-то мы являемся клеточкой какого-то сознания вселенной, скажем так. И эта клеточка имеет опыт всех эпох, в каких оно было. Наша задача только научиться к ним обращаться, такая некая библиотека Акаши, как говорят. Но она более глубокая, эта библиотека, она содержит абсолютно всё. Вот эта наша клеточка… А эту клеточку перемещать нельзя, потому что она неперемещаемая, она физически не существующая, поэтому её нельзя переместить. А вот сознание всё-таки — это физика. Как ни удивительно, это всё-таки физика. Это физика, это очень тонкая физика, это взаимосвязи меж клетками.(Харитонов) — Как это происходит, перенос сознания? Делается просто снимок. Делается снимок, делается он несколько лет, этот снимок делается в разные состояния души, чувств. Делается этот снимок, слепки делаются, запоминаются эти слепки. Именно слепки, которые неизменяемы. И потом эти слепки на момент перехода просто они как бы соединяются, и тогда уже решается проблема с памятью. Т. е. смысл какой? В логике есть такое понятие: отрицание отрицания, есть понятие сложения, есть понятие умножения, да. И здесь происходит просто накладывание друг на друга этих вот… Ну, как правило, двенадцать. Как правило, делается двенадцать снимков. Они накладываются, и вот изменения между ними — самое важное, какие изменения между ними были. Потому что сознание само перенести — было бы достаточно одной фотографии, скажем так. А вот изменения, которые с тобой произошли, именно они являются твоим… Продуктом твоего сознания, осознания. Точнее неправильно — осознания. Сознание — это фотографию сделал, для сознания достаточно. А есть ещё осознание своего сознания. Понял принцип, да? И здесь важна не статистика, а разница вот в этих. Вот эта разница. И вот эта разница — самая главная, самая важная. Именно она должна быть перенесена от и до, без малейшей ошибки. И поэтому она делается не за один раз, а делается многократным переносом. Т. е. сознание сразу переместилось, а потом оно как бы дополняется уже в какой-то мере. И почему я завёл речь о подсознании? И при этом уже участвует в этой работе именно подсознание, не само сознание. Сознание занято тем, что оно не поймёт, где оно находится, оно всё испуганное. Ищет, не понимает что, и бегает по врачам. А подсознание начинает эти вещи укладывать. Потому что подсознание, первое, что у него шок, что это чужой. Потом оно всё-таки начинает понимать. Честно говоря, подсознание имеет свои подсознания тоже, кстати.(Харитонов) — Т. е. подсознание — это тоже многоуровневая система. И где-то там глубоко, оно всё-таки умеет связываться с той же библиотекой. И оно понимает, что это один и тот же индивидуум. Ну просто попал в другую ситуацию, в другой мир попал, так да. А если всё будет нормально, если нас оправдают, потому что сейчас человечество обвинено. Но если нас оправдают, то, значит, мы будем жить дальше. И мы рано или поздно придём, научимся перемещаться по вселенной именно таким способом. Т. е. мы можем будем, скажем так, входить… Ну решили мы, допустим, на Альфе Центавре, там. Мы просто находим там более-менее подходящий, скажем так, организм, и просто в него вселяемся. И мы становимся таким аватаром, аватар находим мы, грубо говоря. Пока для нас это звучит фантастикой, но в принципе посмотри сейчас. У нас сейчас не ходят же инопланетяне с присосками, ты же не видишь их, согласен? Но они есть, они есть среди нас, они <…> людей. Они могут приходить временно, контактировать там, допустим. Могут остаться навсегда, смотря как. Бывает, когда человек умирает, умирает его сознание, т. е. физика всё нормально, тело, а сознание умирает, мозг, допустим. То они могут вселиться навсегда, они могут оживить его, продолжать весь образ жизни его, потому что они знают всё о нём, потому что они стали им самим. Но они будут выполнять свои задачи, за которыми они сюда пришли.(Моисеенко) — Ген, а я не понял, а насколько вообще это мероприятие, когда перенесли твоё сознание, оно «законно», так в кавычках, и с какой целью оно было совершено и кем, вот это можешь рассказать?(Харитонов) — Как понять «законно»? Дело в том, что в данном случае произошла паллиативная помощь. Это помощь, а значит, она имеет положительное как бы, да, форму. Ну, относительно положительную, потому что… Вот смотри, что произошло при паллиативной помощи и что надо было бы, чтобы другие увидели в этой паллиативной помощи? Первое, что есть очень плотная взаимосвязь между мирами. Второе, что нас курируют, нас оберегают, и также есть антиоберегатели, скажем так. Это тоже надо знать. Потом дальше что. Вот человек сбросился с моста, т. е. он отказался от всех, правильно?(Моисеенко) — Да.(Харитонов) — Он отказался от всех: от родных, от друзей. В итоге он попадает в ту параллель, где эти друзья, родственники уже умерли. Понимаешь, уже умерли. Всё, он попадает в этот мир, и да, это как бы плохо получается, жестоко. Получается, что как же так — у него только что были мама-папа, у него были друзья, и тут он сейчас очухался, у него мамы-папы нету, друзей нету, умерли все. А когда он прыгал с моста — ему подсознание кричало. Но он этого не услышал, поэтому он это и получил. С одной стороны как бы жестоко. Но понятие жестокости здесь другое. Здесь дело в том, что потом всё-таки он научился жить, он научился здесь ценить и дружбу, и родственность. И естественно, в данном случае всё хорошо, он вернулся, как говорится. Ну или в других случаях, когда адаптировался человек. Здесь проверяется, идёт проверка на вшивость. Ну это я так, грубо сказал, конечно. Но проверяются его моральные устои, проверяется. И причём здесь не никаких понятий оправданий. Здесь нет такого адвоката, который: «да он случайно, да брось» — такого не существует. Ещё что хотел сказать. О законе перехода. Порой бывает, это происходит и бессознательно, без помощи чьей-то. Т. е. чисто по законам природы. Это происходит чисто по стечению обстоятельств по законам природы. А почему так — потому что та же Земля, она всё-таки живая, и она видит, она каждого из нас чувствует. Очень хорошо чувствует, за каждого из нас она болеет, причём болеет в прямом смысле, не в каком-то переносном. И когда она видит, что она могла бы помочь как-то допустим, она может проявить инициативу и сама перебросить, не спрашивая никого. И за это её судить практически никто не будет.(Моисеенко) — Ты хочешь сказать, что такое имеет место быть?(Харитонов) — Но это происходит очень редко. Такое место может быть, да, но это очень редко. Это бывает только в редких случаях, когда человек понимает природу, не идёт против неё, тогда она идёт навстречу тебе. А если ты топчешь природу, с высокими материями, с высокими мыслями, а сам топчешь — то нет, она этого проявлять не будет. Она может даже наоборот — ещё больше отказать. Потому что если содействовать строго всё по правилам, то очень много, скажем так, «кабинетов» надо пройти, чтобы получить разрешение на перенос. Одним из кабинетов является, да или нет, — согласие самой Земли.(Моисеенко) — Даже так?(Харитонов) — И что интересно… Даже так, да, Земля участвует. И я тебе сразу скажу, что Земля… Скажем так, помнишь речь шла о Двенадцати? Двенадцать — это уже высшее правительство, будем так называть, да. Даже не депутаты, а двенадцать президентов, скажем так, да. Из каждой двенадцати выбирают одного. И вот он выходит. В итоге получается 144, потом сколько там дальше идёт. И практически вся вселенная — она как бы курируется таким вот управлением. Причём каждая планета — она самостоятельна, нельзя сказать, что на неё давят. И в то же время она подчиняется очень многим законам. Имеется в виду планета в каком смысле? В планету включается всё: и сама планета, и всё, что на ней находится. Это всё является единым. Т. е. та же самая букашечка, тот же самый воробей, тот же самый человек, то же самое животное — это всё является неким единым организмом под именем Земля. Но, скажем так, чтобы не шумели, не кричали, скажем так. Это всё является, пусть не организмом это воспринимают, а является неким таким, некой картиной нашей Земли, некой аурой, общей аурой нашей Земли. Соответственно, есть представитель Земли, есть представители от других планет, ещё что-то. Также есть представители Солнечной системы, другие есть представители. И всё это выходит, как говорится, в круг Двенадцати. Но есть проявленный… Получилось так, что Земля по отношению к рождению жизни достаточно молода. И когда Солнечная система перестраивалась, т. е. когда Меркурий практически недолго на себе нёс жизнь, и она перенеслась потом на Венеру, с Венеры на Землю, когда произошло, в понимании, грехопадение. Когда змий сказал, что Солнце не является богом, а является всё-таки некой звездой, которая сожжёт. Т. е. Венерианцы были готовы погибнуть, что Солнце сожжет, потому что так бог решил. Но Солнце — не бог. И переселились, и осталось такое вот, скажем так, кто сообщил об этом… Ну ладно, дело в том, что Земля молода, на ней было очень: и нифелиты, и великаны, и пигмеи, и змееподобные, и насекомые. Скажу просто, как привыкли — конечно, не насекомые, но просто будем так называть, как привыкли их называть.(Моисеенко) — Т. е. существа разных форм, похожих на разных животных.(Харитонов) — Да-да, их было множество. И тогда произошла большая война за ресурсы Земли даже за человека. Который только-только там бегал, он ещё и человеком-то практически не был. И вот ресурсы за войну, ой, война за ресурсы была, ну и за будущего человека. Дошло до того, что стали уже космического масштаба войны стали. Когда Луна появилась, щит, когда был разрушен Фаэтон — вот такие действия страшные происходили. И поэтому тогда как бы решили сделать так. Ты же помнишь: и боги жили с людьми, были времена. И вдруг все исчезли куда-то, все пропали.(Моисеенко) — Ну это я не помню. Ты так говоришь: «помнишь».(Харитонов) — Ну по всем религиям, во всех религиях боги рядом с нами жили, потом те же самые ангелы, сыны человеческие, были среди нас, а потом поисчезали куда-то. Т. е. Земля, как говорится, была заключена в «золотую решётку». Т. е. было исключено прямое воздействие и общение на нашу планету. Но не это страшно. Страшно то, что сейчас человек обвинён. Человек обвинён. Если защитник его не защитит… Уже было обвинение, и нас защищали — это как бы, будем говорить, история о Христе, можно сюда поставить. Т. е. было обвинение, но пришёл защитник. А защитник должен обязательно быть хоть временно, но он должен быть тем же землянином. Тем же самым, кого обвинили. Поэтому он получает тело человеческое. Ну, понял смысл, Библия всё описывает, что повторяться. Сейчас человек обвинён. Т. е. первая труба уже протрубила. Но в нас верят. В нас верят, замечательно, всё хорошо. Это нас очень здорово спасает. И мы же говорили сейчас о параллелях. А обвиняется… Понимаешь, мы с Ириной как раз сейчас вчера-позавчера говорили на эту тему. Стол Печали — может, помнишь, выражение такое было?(Моисеенко) — Слышал.(Харитонов) — Вот, Стол Печали. Это когда приходит обвинитель и обвиняет. И если он обвиняет одного… Он обвиняет и должен тут же сообщить, какое требует наказание. Но он должен доказать вину. Если он не доказывает вину, то все наказания, которые он пророчил, будут исполнены на него. Т. е. это возвратится, если он не сумел доказать. В данном случае человек. И он требует какого-то наказания. Если он не сумеет доказать вину, или защитник всё-таки защитить, что в принципе одно и то же. Вина может оставаться, но защитник защитит. То тогда всё, что какого наказания требовал этот обвинитель, он получит сполна теперь сам. Это так же как в Библии, «будет заключён на 1000 лет», там всё это есть. Это всё описывается, это всё в литературе есть, нет никаких тайн абсолютно. И про те же параллели никаких тайн нет — мы просто читать не умеем. Или не хотим.(Моисеенко) — Ген, а скажи. А как ты уживался с новыми событиями в своей жизни? И как долго происходила адаптация к ним? Расскажи детали, случаи, чем занимался там, кто был жив там, а тут нет, или наоборот. Какие обстоятельства разнились тут и там, можешь рассказать? Как ты Белимову рассказывал тогда.(Харитонов) — Миш, но это не я был. Поэтому я не знаю, что он там рассказывал. Я же сказал, что я не первый, не второй, и даже не третий.(Моисеенко) — А, хорошо. А правильно я понимаю, что ты не забывал контакты 93-98 годов? Их просто не было в той реальности, в которой ты жил до того, как ты тут оказался. А RST как бы восстанавливая твою память, создала условия внушения, что они были именно у тебя. Т. е. ты соединился как бы в общий ствол с сознанием.(Харитонов) — Давай скажем так. Для этого тела контакты были в любом случае. А ,значит, клетки запомнили этот сеанс, но у меня не было к ним доступа. В принципе и RST занималась тем, что она просто научила, дала доступ и всё. Это тело валялось, это тело махало руками и что-то молвило. Но для нового сознания этого не существовало. Естественно это считается, в данном случае рассматривается как провал памяти и всё. Соответственно, теперь значит… А RST, она, ладно, не буду говорить, кто она… Просто она знает, как всё это сделать, и всё.(Моисеенко) — Скажи, вот мы кармически связаны со всеми своими параллелями, с двойниками в других мирах, ну мы об этом говорили в самом начале. И именно через этот канал происходит вспоминание контактов, когда тебя про них спрашивают, но в твоей жизни и в той реальности, где ты жил, их не было. Ты просто входишь в пласт памяти общего кармического древа, правильно я понимаю?(Харитонов) — Да, как-то ты сложно сказал, но я попытаюсь ответить. Так, насчёт «кармически». Кармически — нет такого понятия, кармические связи с параллельным, абсолютно такого понятия нет. Есть единое, и всё. И есть раздробленное сознание. Когда одно сознание в этой параллели, другое — в другом. И «кармическое» и — такого понятия нет. Они достаточно взаимоплотно связаны, и в то же время они взаимо от друг друга как бы независимы. Т. е. если ты здесь что-то свершил, что-то очень сильное, которое потрясло твоё, скажем так, резко изменяет всю твою жизнь. Скажем так, решил повеситься — грубейший способ. То там ты тоже будешь пытаться это сделать. Соответственно, в этом есть как раз-таки связь. Но не кармическая — это говорит о единстве. А в третьем мире у тебя будут только мысли какие-то, и не больше. А в четвёртом мире ты будешь говорить: «что я, совсем чокнулся, что это у меня в голову такая дурная мысль пришла?» — и тут же отбросишь. И дальше-дальше-дальше. И вот она идёт-идёт-идёт. Потом значит, допустим, ты здесь решил не вешаться, передумал. Но мы не забываем, что есть кольцо. Причём это кольцо двухстороннее, во все стороны. Значит, если мы поднимаемся выше по кольцу — будем говорить по кольцу, пускай. То там всё-таки в той параллели повесился. А теперь возьмём ниже. Он там не вешался-не вешался. Потом, значит, для того, чтоб прийти, идёт поворот. Цикл идёт, и как бы мы приближаемся к тому моменту, где ты повесился. Но уже с обратной стороны подходим, понимаешь, смысл в чём. С обратной стороны подходим. Как это проявится? Болезнями. Это проявится болезнями. И чем ближе ты к этому будешь, к этой параллели, где это произошло, тем больше у тебя будут жёстче болезни. И на ближайшем из этих рядом ты как бы умираешь от болезни. Но она будет связана с удушьем. Это может быть воспаление лёгких, приступ астмы, но она будет связана с удушьем. Т. е. закрылся цикл.(Харитонов) — Поэтому, в какой бы ты ни был параллели, нужно думать головой, что ты делаешь, потому что ты должен думать за всех. И за себя, и за близких, потому что близкие тоже страдают из-за тебя в итоге, получается. Понимаешь, есть такая реклама была, когда девочка 14 лет решила кончить самоубийством, потому что её мальчишка бросил, такое, да. И к ней пришла она же, но уже убитая пришла к ней. И говорит, что с ней будет после смерти. Тебя похоронят, папа не выдержит и через полгода умрёт от сердца, а мама сойдёт с ума, а твоего братишку и сестрёнку заберут в детские дома, и потом они никогда друг с другом не встретятся. И тогда девочка решила, что она не будет этого делать. И поэтому нам надо думать об этих вещах. Причём очень серьёзно надо думать. А вот именно этот цикл… Ну, я не сказал «цикл», неправильно-неправильно. Как бы тебе объяснить. Есть начало и конец. Ты являешься и началом, и концом. Являешься здесь. При этом в каждой параллели каждый ты может похвастаться, что он есть начало и конец. Хотя это чисто иллюзорно. Почему — потому что ты просто выделяешь, и всё, т. е. сознание выделяет. По-настоящему это всё-таки совершенно полный организм. Все эти параллели — это дополняющий организм. Соответственно, этот организм должен сам себя оберегать, и поэтому есть ветки отмирающие, есть ветки, скажем так, расцветающие. И конечно же есть кто-то извне этого круга, который за тобой ухаживает, который за тобой следит. Но он все твои беды делит с собой. Твои беды — ты делишься с ним. Т. е. скажем там, ангел-хранитель. Есть такое очень красивое, когда ангел показал: «Смотри, видишь двое следов — это ты и мои». А где-то — раз, и одни, нету других следов. И этот: «Ангел, а ты меня в самые трудные моменты жизни бросал?» «Нет, я тебя нёс на руках». Понимаешь, это всё так и есть, это всё так и работает. Эти все притчи — оно всё так и есть. Но у нас, конечно, соответственно… А давай теперь поговорим конкретно о врагах. Мы сейчас о друзьях, да. А теперь поговорим о врагах. Есть ли у нас враги?(Моисеенко) — Мне кажется, получается-то и нету. Они все учителями являются.(Харитонов) — Ну в какой-то… Есть. Они являются врагами, но ты можешь воспринимать их как учителя. Но это не значит, что ты можешь попускать это. Допустим, если тебя будут убивать, а ты «а, хи-хи-хи, это меня учат» — это будет глупо. Ты должен защищаться, конечно же. Потому что защищаться тоже надо уметь. Поэтому тоже надо этому учиться. Вот. Но в конце концов… Скажем так, молодой чертёнок. Молодой чертёнок, он должен там кого-то портить. Естественно, не доверят ему какого-то святого, согласен? Потому что у него опыта нету, и святой его замочит, в переносном и прямом смысле. А то ещё и чертёнок святым станет. И поэтому чем больше у тебя опыта, чем больше в тебе святости, тем сильнее к тебе приходят враги. Враги идут на равных. Это игра в шахматы, не в поддавки. Поэтому чем больше ты будешь духовно расти, тем больше у тебя будет соблазнов не в количестве, а качестве конечно. Не в количестве будут соблазны, а в качестве. Всё сложнее, всё изощрённее будут они, враги твои, мои и наши.(Моисеенко) — Ген, скажи, а вот является вообще вся эта история контролируемой твоими духовными наставниками. Если да, то можно ознакомиться со сценарием, который твои наставники стараются тебя вести?(Харитонов) — Ну в данном случае в той же паллиативной помощи, что была опубликована — уже было понятие, что было вмешательство. В одном случае они решили не вмешаться, пусть как будет. И там появился «Чероки», автомобиль. А в другом они вмешались, они сгладили событие, они сгладили остроту. А событие само по себе произошло. И везде оно произошло. Я тебе говорил о том, что какой ты здесь, такой же и в других параллелях будешь дальше-дальше, вот. Поэтому это событие везде произошло. Но оно произошло на разных уровнях. Где-то оно произошло незаметно. Просто там, мелкая какая-то пакость, но оно произошло. Понятное дело, что тебе показали три параллели, где всё произошло по-разному, три рядом. Т. е. произошло разрушение, кавитация, как Машина говорит, кавитация. И рядом параллели обладают почти той же кавитацией, только одна в отрицательную на уменьшение, а другая — на увеличение. Приводил пример на повешение. И это везде событие произошло. Я говорил сейчас про ангела, который нёс на руках. Он никогда не покидает, в любом случае куратор, пусть будет называться куратор. Он никогда тебя не покидает, он всегда с тобой. И даже когда ты будешь проходить эти семь миров, эти миры, после смерти семь кругов ты должен пройти, чтобы уйти с этого мира. Перейти в совершенно иной мир, а не воплощаться больше в земном плане. НУ ты понял, говорилось, где-то должно это быть про семь миров, как пройти их после смерти. Даже там он с тобой, и там он с тобой. Он пытается помочь. Но если ты примешь его за себя полностью, мол, это я сам, то в принципе ты не перейдёшь на другое.(Харитонов) — Потому что ты должен понимать, что ты не один. Это самое необходимое, самое первое понятие какого-либо перехода на более тонкий, на более духовный. Это самое первое, самое главное понятие — ты не один. Всё, ты не один. Даже в Библии это указывается, что приди к Христу с зажжённой свечой — это всё к этому идёт, об этом говорит. Что ты никогда не бываешь один, никогда абсолютно. И даже когда ты упадёшь в самый низ, в самый низ, ты всё равно будешь там не один. Но он будет разделять твою участь. Но ты там не можешь быть вечно. Потому что всё-таки он не виновен в твоих делах напрямую, но не справился, да. Но он поэтому может пройти, он может за тебя просить, он всегда будет за тебя просить. И поэтому в какой бы бездне огненной ты ни был — у тебя всё равно какое-то время, к тебе приходят и просто тебя испытывают. А готов ли, а достоин ли ты теперь? Ты был достоин этого места, а достоин ты сейчас этого места? Пришло ли тебе покаяние, пришло ли тебе раскаяние? И вот знаешь, хороший пример, когда притча про мать Петра. Когда Иисус говорит: «Пётр, ты почему всё время такой грустный?» «Да мол так и так, у меня мать попала в ад». «Ну хорошо, я пришлю за ней ангела». И вот ангел прилетел, там множество народа, нашёл его мать. И хватает её вынимать с ада наверх. А тут другие-то увидели, что ангел, всё, спасение, это можно спастись. И давай цепляться за неё. А он легко поднимает, а они за неё цепляются, чтобы тоже спастись. Ангел даже не замечает, он поднимается спокойно, там уже толпа налепилась. Но она начинает их отдирать от себя: «Уйди-уйди, это за мной прилетели, уйди». Начинает руки им отдирать, ну понял, сбрасывать их. И ангелу всё тяжелей-тяжелей-тяжелей. И когда она осталась одна, всех она оторвала от себя, ангел уронил её, не смог поднять. Т. е. она какой была, такой осталась. Она осталась на одном месте, ни о каком покаянии речь идти не может. Но о нас всегда просят, мы никогда не бываем одни, никогда. Это самое главное, что мы должны помнить. Всё остальное: мы можем проклянуть бога, мы можем не верить что угодно, мы можем делать что угодно, но только пожалуйста, надо понимать, что ты не один. И у тебя есть Христос. Ну не в прямом смысле Христос, Иисус Христос, ну понял, в каком смысле. Спаситель. И это самое главное.(Моисеенко) — Скажи, а понятие такое…(Харитонов) — Потому что хула против спасителя, всё, что угодно, любую хулу против бога — всё будет прощено. Против спасителя — не будет прощено.(Моисеенко) — Ген, а вот такое понятие в церкви есть — стяжание духа святого. Не кажется ли это попыткой общения со своим ангелом-хранителем, который с тобой всегда сопровождает тебя?(Харитонов) — Ну хорошо, если ты с ангелом-хранителем просто хочешь поговорить-побеседовать, а чаще всего мы именно просто испытываем его. Просто испытываем его терпение.(Моисеенко) — Скажи вот, Ген. Является ли вся эта история контролируемой твоими духовными наставниками? Если да, то.. А, я спрашивал. Вот другая грань всей истории, другая грань, я так назвал её. Я считаю, что всё это — индивидуальный сценарий моего духовного развития, такая интересная для меня история, которая плавно меня выводит на определённые уровни мышления и чувствования. И эта игра мной заказана перед моим воплощением в это тело. Если это так, я благодарю за интересную игру всех участников, которые создают эту жизненную движуху. Всем респект и уважуха.(Харитонов) — Всё это красиво, всё это здорово, но не заказываешь. Не заказываешь. Все твои действия, всё ты делаешь истинно как бы делаешь, не обманывая. Ну ты делаешь какие-то внешние дела, а там обманываешь, да. А внутри себя ты не обманываешь, и внутри себя ты ничего не заказываешь. Ты просто живёшь, а подсознание пытается научить сознание слушать хотя бы подсознание, а уж тогда бы подсознание смогла бы тебе рассказать и показать очень много и красивого, и всего замечательного. Но ты сознательно как бы это всё отрицаешь, не соглашаешься. И уж тем более не заказываешь. И даже сейчас у тебя в принципе срабатывает сознание, ты сейчас это всё говоришь сознанием. Говоришь всё это, благодарности, сознанием таким…— Самая распространённая фраза: «Как дела?» И самая распространённая ложь: «Всё нормально». Для многих милая ложь — спаситель, оправдание за своё нежелание помочь. Как легко отказаться, сославшись: «Да у него всё нормально». И с каким упоением говорить: «Ты что молчал? Я б тебе помог». И не врёшь, говоришь искренне, возмущаешься его молчанием. Мы понимаем его отношение к контактам, его нелюбовь к иным, зарождённую маленьким предательством человека, которому он доверил самую сокровенную тайну. О нас, о своих друзьях. Переводчик простил виновника, его куплю-продажу. Но он не может забыть о тайне публикации, считая поступок предательством по отношению к нам. Переводчик считает себя виновным во всём произошедшем. Мы не спорим с ним, не переубеждаем, ибо знаем о нашем противоречии в этом вопросе. Мы знаем о его тяге домой, потому согласны на неполноту Экипажа, но не Переводчик. Мы берём с ним в диалоге множество времён, независимо от вас, других. Никто из вас не может похвастаться своей причастностью ни к контактам, ни к диалогам. Мы далеки, мы иной мир, мы соседи его дома. Нас нет в Круге Двенадцати. И наш, и его дом неведом, нереален в мире вещей. Он растерял веру в себя. Но он верит в вас, без колебаний и компромиссов. В том его безумство. <…> соткано наше сотрудничество, перешедшее в сферу чувств.
(Харитонов) — И вот понимаешь, Миш… А что сейчас было?(Моисеенко) — Небольшое привнесение от Первых в линию рассказа твоего.(Харитонов) — А, ну значит я где-то что-то ошибся, не то что-то сказал. Потому что я так понимаю, они всё-таки поправляют, когда я что-то неправильно говорю, они всё-таки поправляют. Вот это уже хорошо, это меня радует.(Моисеенко) — Ну вот смотри, Ген. Мне показалось, что в последних событиях моей жизни происходят вмешательства, которые меня уводят в другие сферы интересов. Т. е. кто-то поменял сценарии, где я начинаю интересоваться другим, нежели тобой и всей этой волжской историей.(Харитонов) — Ну тут возможно множество вариантов. Во-первых, количество переходит в качество. Рано или поздно это происходит, когда ты набираешь некоторое количество. Причём это количество, ты, знаешь, даже не можешь осознать этого количества совершенно. Где-то прочитал, ты даже не задумывался о нём. Что прочитал или что. Но подсознание работает. Оно продолжает это, что ты обсуждал. И поэтому это количество в один прекрасный момент всё-таки перейдёт в качество. А качество как перейдёт? Подсознание просто заставит тебя поставить в такое какое-то положение, совершенно неудобное положение. Или же создаст тебе проблемы, которые ты вынужден будешь, как говорится, с проторенной дорожки уйти. Т. е. то, что ты по инерции двигаешься, да, вот. И те же беседы — они по инерции как бы шли, и поэтому они как бы закончились. Потому что пришли, отстрелялись ответами, ой, вопросами — и убежали. Вот. И подсознание просто начинает, как говорится, наводить шорох. Наводить шорох внутри тебя, через тебя. Ты начинаешь делать какие-то поступки. Незаметно для себя, неосознанно, скажем так. Но ты начинаешь влиять на окружающую среду. Да, допустим, в отрицательном. Что-то тебе не так, и в отрицательную. Ты начинаешь смотреть отрицательно, у тебя начинаются какие-то проблемы. А ты не можешь понять, почему. Вроде всё нормально делал. И потом происходит резкое понимание, почему. Или не понял если, то просто происходит смена декораций, скажем так. Это если без переноса сознания. Происходит смена декораций. Причём ты менял эти декорации. Т. е., как ты говоришь, твоё слово «заказал», ты менял. Но ты этого не осознаёшь. И ты постепенно к этому шёл, меняя.(Харитонов) — И при этом ещё не надо забывать, что подсознание всё-таки имеет больше чувств, чем мы. И поэтому подсознание умеет разговаривать со своими близкими. Мы подходим к какому-то человеку и подсознательно начинаем бояться. Или наоборот вдруг влюбились в него. Или непонятно с чего стали ему верить, да. Вот это и есть общение подсознаний. Когда ты не понимаешь, почему ты в первый раз видишь человека, допустим, а вдруг с ним начал общаться как-то откровенно, скажем так. Или наоборот, сколько знал человека — и вдруг ты раз, затаился, и ты понял, что что-то такое не то в нём. Это всё подсознание. Потому что подсознание — чище. И даже если человек сволочь и негодяй, подсознание всё-таки чище, и оно предупреждает. Оно тоже в принципе такое, заражается этим негодяйством. Но у него ещё есть понятие совести, которое утоплено сознанием. И она говорит другому подсознанию: «осторожней, он дурак». Или что-то в этом духе. Понимаешь, вот как это действует здесь, Миш. Ну и, соответственно, конечно есть такие, очень редкие, когда достаточно серьёзны силы вмешиваются. Но это очень-очень редко вмешиваются практически. Причём это не зависит, президент там это будет или крестьянин, какой-нибудь оборванец, это совершенно иное, это не имеющие к этому вещи. Потому что этот материализм здесь не имеет отношения никакого. Хотя через материализм нами и играют, нами управляют. Через именно материализм. Надо тебе сделать что-то, надо на тебя как-то повлиять — давай тебя сделаем богатеньким, посмотрим, как ты тут будешь. А то Я, Я. Или давай сделаем тебя бедненьким, посмотрим, что из тебя выйдет.(Харитонов) — А есть ещё такое вот. В Израиле один хороший писатель, не помню, он мне очень нравится, он пишет про богов. И вот там как бы два бога, один такой как бы наш, хороший, симпатичный, а другой такой привередливый, значит. И приходит привередливый попить чайку с этим хорошим богом посидеть-поболтать, значит. <…> пахарь идёт, как будто счастливый». «Ну он просто счастливый». «Ну-ка давай, сделай ему неурожай». «Да это не поможет». «Почему?» «Он в меня не верит». «Нет, сделай. Он сразу поверит». «Ну хорошо». Раз — и всё, неурожай. Так, а он всё равно ходит весёлый такой. Блин, неунывающий, не весёлый, а неунывающий. «Так, хорошо, сделай так, что у него жена умерла». Умерла, а он всё равно не унывает, всё равно что-то делает. «Вот какой упрямый попался. А ну сделай, чтоб у него дети все погибли». «Да не поможет, он в меня не верит». «Всё равно делай». Сделал, всё равно не помогает, т. е. он всё равно двигается-делает. Видишь, т. е. даже на таком уровне это всё может происходить. И при этом бог всё это возвращает, конечно. Т. е. если говорить о боге, конкретно о боге, то давай скажем так, честно-откровенно — бог есть. Кто-то называет куратором его, кто-то называет его природой, кто-то — все вселенной, кто-то даёт ему личность, кто-то говорит, что бог — это я. Вот, но это самый худший вариант, потому что какой же ты бог. Ты сам собой управляешь что ли, как Воланд сказал? Понятно, что ты не бог. Как бы так.(Моисеенко) — Скажи, Ген, всегда ли является игра в загадочность, ну в твоём случае ты махал рукой, кто-то там тараторит как тараторка, чтоб привлечь внимание, кто-то там ещё что-то делает. Вот эта игра в загадочность, история с контактами… Является ли эта игра в загадочность наилучшим инструментом для подведения индивидуума или индивидуумов к некоему духовному пути развития? Есть ли такой или подобный сценарий в индивидуальных сценариях каждого наблюдателя?(Харитонов) — Так, давай скажем так. Если говорить о контактах, в данном случае если это игра, то она ведётся со мной уже тысячелетия. Столько разных вариантов, но в основном это те же люди, это те же друзья, те же Первые, те же Мужчина и Женщина, тот же Мужчина, тот же Мабу, Мобу — это всё есть во всех мирах. Здесь причина другая. Причина в том, почему… Может быть это не у всех так. А точнее она будет у всех подобная, но она будет до уменьшения чуть ли не до нуля, а потом снова возвышение, смотря в какую сторону ты идёшь. Но это как бы до нуля. В моём случае сложнее. В моём случае к нулю не приходишь, потому что… Ну, есть те нюансы, которые я не хотел бы оглашать. В данном случае для меня это не является игрой. Махание руками — это не игра. Это просто один из способов обмануть сознание. Потому что сознание у меня достаточно древнее, достаточно противное, гадкое, оно хочет что-то своё. И конечно естественно как-то его надо чем-то занимать. Вот такие дела. А так для людей — да. Загадочность, да. То же махание руками играет двойную роль. Левая рука — она как бы даёт, не приглашает, а очищает, даёт дорогу, даёт энергию, является неким маяком для других душевных. Не духов, а душевных, скажем так. Которые хотят поговорить с Первыми, не со мной, ни в коем случае, а с Первыми. И через меня, и напрямую с Первыми. Вот. Это левая рука. А правая рука — это она как раз… Т. е. она призывает левая рука, заметь, призывает. А правая рука является в данном случае защитой. Защитой, маятником таким от спрашивающих. Потому что у них много довольно-таки отрицательных энергий. Кто-то спешит домой, у кого-то домашние проблемы, то-сё. А Переводчик становится очень чувствительным, он воспринимает всё на себя. И даже если там у кого-то понос пробило, то и Переводчика тоже может пробить. Поэтому, чтобы этого не случилось — махание руками. Вот.(Харитонов) — Я грубо сказал, но это так. Что ещё? Но это для меня, что играет роль махание руками. А для других это один из так называемых привлекалок. Загадочно. Как это так он может по три часа руку держать? К сожалению я держал её с пятницы и до понедельника, с поднятыми. Ничего, не отвалились. Для них это интересно, загадочно. Потому что если всё, что там сказано, а сказано там достаточно простым языком, неакадемическим. Поэтому если бы всё то же самое сказал сосед, да ещё с красным носом — все бы ржали над ним. Согласен? Какой бы ты гений ни был, но если ты находишься в дурдоме, тебя будут принимать за дурака в любом случае, какие бы ты идеи не толкал великие. Согласен? Потому что человек так устроен. Он зависит от обстоятельств, от одежды, в какую одежду одеты там, и кто он, и от статуса. Очень много зависит, чтобы достучаться до человека. И поэтому если ты находишься в дурдоме, что бы ты не вещал, какие гениальные идеи не толкал — врач будет писать «а у него обострение». Понимаешь? Вот. А здесь некая такая необычность. Необычность — руки. Но необычность для вас, а для меня они дают, они выполняют конкретную работу. И они отвлекают сознание.(Моисеенко) — А вот то, что ты переживаешь, зачем это освещать, вот эту историю с паллиативной помощью, типа Гера опубликовал, я не я, меня много, из параллелей перешли… Вот эта история, что ты переживаешь из-за этого. В чём переживание? Может, это просто там приснилось, люди всё равно ничего не поймут. Смысл этого? Нельзя рассказывать этого…(Харитонов) — Миш, да причём тут это? Уже давно всё раскрыто. Потому что у некоторого товарища вода в заднице не держится. Дело-то не в этом, а в факте, что это было оглашено. Только это, всё. Только это. Потому что… Те, кто не поверит — слава богу, а те, кто поверит — значит, поймут. Поэтому меня это совершенно не интересует. Сам факт того, что это было разглашено. Был нарушен договор. Чисто мужской, скажем так, договор, и в более тонком был нарушен договор. Только и всего. Только в этом причина, не больше, больше ничего. Опубликовал — ну и флаг ему в руки, что ж теперь делать. Ну, понимаешь, Мабу сказал, что не надо тратить энергию на вражду, ещё что-то. На месть я не способен, поэтому даже о ней не вспомнил. Не надо тратить время на это. И ты знал, уже не в первый раз, с кем и на что ты пошёл. Всё. Поэтому всё, этот вопрос для меня закрытый, до следующей жизни.(Моисеенко) — Слушай, Ген, а тогда, когда он это интервью брал, ну не у тебя, а у одного из тебя. Он не помнил контакты, у него Белимов спрашивал: «но ты помнишь, мы сеансы проводили?» Он: «ничего не помню». Т. е. получается, у другого того Геннадия в его сознании не было этих сеансов того, в видео этого присутствовал. В его реальности не было сеансов, которые проводились Белимовым. Правильно я понял? В той параллели именно.(Харитонов) — Да. Да.(Моисеенко) — Поэтому именно он не помнил. Потому что из той реальности, из которой он перешёл в это тело, не было реально других сеансов, просто жизнь другим чередом пошла. У него там и дети родились, и она с мужем осталась, дочь осталась с этим мужем, и родился у них ребёнок, там кто-то жив, там кто-то умер. Совсем по-другому события сложились, он же рассказывал. Ты смотрел вообще этот ролик?(Харитонов) — Нет, не смотрю. Я и не знаю его даже. Я даже и не знал, что он снимается тем более.(Моисеенко) — Ну подожди. Тебя же Гера снимал… Он сказал, что это за две недели до второго инсульта было или инфаркта, что там было у Белимова. У него же один был, и после этого ты приехал и вот рассказывал Белимову всю эту историю, то что с тобой произошло.(Харитонов) — Понимаешь, Миша. Давай начнём с того, что были там контакты, не были контакты. Я говорил уже сейчас с тобой недавно, что диалоги эти я веду во всех параллелях. Единственное, что я веду их сам с собою или произношу вслух. В данном случае получилось так, что я двух человек хотел спасти от будущего пьянства. И я поэтому строил эту… Я огласил эти диалоги. Я их просто огласил. Я их просто познакомил с этими вещами, в надежде, что они увлекутся. И всё. Поэтому диалоги появились здесь. Благодаря алкоголю. Да, это действительно так, благодаря алкоголю здесь появились диалоги. А где-то в других параллелях как-то по-другому. Они могут появиться по другой причине. Могут появиться. В этой они появились по этой причине. И всё. Но беседы велись везде, всегда и везде. Во всех параллелях они ведутся. Только они проявлены или не проявлены. Понимаешь, Миша, тут надо брать совокупность всё вместе. А всё вместе — это мы должны помнить тогда о человеке, который пришёл на Совет Двенадцати. И мы тогда должны помнить об этом человеке, что тогда он что им сказал? Что его дома нет среди ваших миров. И они ему не поверили, потому что невозможно. Охватывают весь, абсолютно всю вселенную охватывают они как бы. Вот это, совокупность всё вместе надо брать. Это надо брать истории тех же всех трёх Ануров надо брать историю. Это надо брать историю… И причём не только Ануров, но и, соответственно, тех, кто рядом с ним были. А это значит — его мама, ведьма, бабка, которая её удочерила. Даже тех же родителей надо брать. И те же родители, они сейчас тоже где-то рядом, эти родители. Они тоже где-то, понимаешь.(Харитонов) — Дело в том, что, как ты говоришь, кармически связаны… Хорошо, раз у нас такое слово появилось — кармически — пускай будет так, кармически связаны, пусть. Но по-настоящему это просто природные физические такие вот нити, которые как бы… Это точки, противоположности, они не сошлись. Они создали нить. Это неразрывная нить, она всегда будет вести себя за собой. Если мать когда-то отказала, продала эту девочку, продала эта мать — значит, в этой жизни она где-то рядом. И тоже что-то происходит подобное. Что-то произошло уже подобное как-то. Но только видоизменено, но всё равно это будет факт некоей продажи, скажем так, некоторого отказа. Будет проявлено просто в каких-то других формах, да. И тот же переписчик, может, если ты помнишь, тот же Белимов — это переписчик. Т. е. в одной из жизней он был переписчиком. Причём переписчиком был таким никудышным, который ленился переписывать. Даже Библию, они переписывали от руки, ну не Библию, а вообще всё переписывали от руки. А здесь более сложные слова, или он не успевал что-то переписать. Ему сказали, он должен дописать, переписать. Он не успевает, что он делает? Он сокращает. С надеждой, что проверять не будут. Он сокращает, а значит, что он делает? Искажает текст. Правильно?(Моисеенко) — Да.(Харитонов) — Искажает смысл этой книги. Значит, в этой жизни появляется кто? Писатель. Писатель, философ, который занимается сбором этой информации, пишет её, но он помнит наказание. Он помнит, что он погиб, он был изгнан за то, что… Хотели убить, и лишь мальчишка его спас. Убить его за то, за кощунство, потому что это считается кощунством, правильно? Священных текстов и правил, правильно? Правильно, пойдём дальше. Теперь что здесь происходит? Здесь происходит то, что Белимов знает об этом прекрасно всё. У него вековая память осталась, эта опаска. И он здесь делает что? Он здесь то, что ему рассказали, и переписывает один к одному. Т. е. он здесь уже пытается не обманывать. Ему рассказали, что вот так-то так-то было, он так и пишет. На бумаге. А в жизни может обмануть. Потому что это не на бумаге. Вот сделай так, что человек вроде как-то ни при чём, да… Ну давай так назовём, что он что-то делал, что он был причём. Здесь он может допустить обман. Потому что у него остался обман — на бумаге. Но давай не будем всё-таки говорить о Белимове, а будем говорить о некоем человеке. Давай лучше так. Теперь давай вспомним. Там есть такой персонаж… Сейчас я вспомню его имя, или может ты напомнишь. Почему решили, что он из времён Атлантиды. Как же его звали-то? Адон?(Моисеенко) — Анур?(Харитонов) — Ну ладно. Нет, не Анур. Где-то в контактах есть этот герой, монах. И он говорит, что я собираю знания. Все знания абсолютно обо всём и обо всём. Собираю знания. Я собираю знания любым путём. И вот этого мальчишку, который там… Это 1690 год. В 1613ом погибает мальчишка, это 1690 год. Его сжигают вместе с собакой, может помнишь эту историю?(Моисеенко) — Плохо помню.— Он там с собакой жил вместе. Вот этот монах собирает знания. Его задача — просто собирать знания, всё. Он больше ничем не занимается, он даже не пытает этого мальчишку, нет. Он просто сидит такой, Писчик, пишет. Пытают его другие. А он просто пишет. Записывает эти знания, чтоб потом дальше-дальше-дальше двигать. Т. е. он просто занимается заполнением рюкзачка, и этот рюкзачок к сожалению потом…
(Моисеенко) — Перерастает в меня, в Мишку здесь, в этом мире.(Харитонов) — В кого превращается?(Моисеенко) — В меня. Потом параллельно я перехожу…(Харитонов) — Ну а что я тогда? Оказывается, Миш, ты всё знаешь, а меня спрашиваешь. Это я тебя должен спрашивать. Но это да, это такой пример, да. Мы все встречаемся, мы все встречаемся всегда и везде. Пока мы не решим вопрос. Но мы можем встречаться не только из-за того, что нерешённые вопросы, а из-за того, что просто друзья. Друзья или вечные враги. Ну, вечные враги — понятно, вопрос нерешённый, тут всё ясно, да. А друзья — между ними если возникают вопросы, только временные. Временные, т. е. не переходящие. Почему врЕменные, а не временнЫе — не переходящие. Вот, вопросы. Это друзья. Они тоже всегда идут вместе. Но наступит время, когда ты должен с ними попрощаться, они должны тебя проводить. Когда ты будешь проходить эти семь миров. И было бы совершенно здорово, очень замечательно, если бы друзья вместе прошли эти семь миров. Но, если я правильно понял Первых — это было всего лишь два случая.(Моисеенко) — М-м-м. Они, кстати, Первые сказали сегодня, что они не входят в Совет Двенадцати. Я так понял, они то ли выше этого Совета, т. е. дальше они как бы находятся.(Харитонов) — Я не помню, чтобы такое говорили. А Двенадцать — они вообще говорили о Двенадцати? Ну наверно, я не знаю. Я не помню, чтобы они говорили о Двенадцати.(Моисеенко) — Это когда сейчас в разговоре, в нашем разговоре сейчас упомянули.(Харитонов) — Да?(Моисеенко) — Да. Они сказали: «Мы не входим в Совет Двенадцати». Я так понял, они рассказали, что они не ниже наверно, а выше, за пределами Совета этого находятся как-то. Или выше Совета этого.(Харитонов) — Не, ну здесь можно понять — они же из другой вселенной. Совет Двенадцати — это же наша вселенная. А если они из другой вселенной, то конечно они не будут входить в эти Двенадцать. Т. е. от них даже представителей не будет. А хотя, есть даже Совет Двенадцати, есть Совет Двенадцати — это который уже именно вселенных. Т. е. здесь как бы миров. Ну понял, каких миров — планет, имеется в виду. Необязательно планет. Потому что у нас есть очень много неведомого для нас, которые сдвинуты… Т. е. физически мы пока не можем изучить, и мы их не видим, не ощущаем, это как бы чёрная материя, которую мы привыкли сейчас называть чёрной материей. Её очень много, но это не чёрная материя, это в принципе такие же миры, как и наши, но они просто как бы изолированы что ли, скажем так, от нас. Причём изолированы искусственно. Это именно искусственное. Т. е. это не просто такое природное, а использование природных сил естественных, но для изолирования. Для некоего изолирования, разделения. Это отражается на нашей дуальности. Потому что кажется пустяк, да — задавил бабочку, а эффект бабочки действительно существует, что ни говори. Только он не всегда замечаем, не всегда предсказуем. Потому что, скажем так, это уже объясняла где-то Машина или Первые объясняли, что если б тогда что-то произошло не то, и вместо человека была бы рыба — то в рыбьей истории не было бы даже намёка на человека. И никто даже не думал бы о каких-то человеки. Т. е. ну ты понял. Т. е. мы бы с тобой были бы сейчас рыбами и мы даже не понимали, что какие-то человеки. А если бы и говорили о них, то только в аспекте фантастики.(Моисеенко) — Ген, у меня последние два вопроса. Сейчас такой вот ещё вопрос. Хотелось бы услышать пожелания на дальнейшую жизнь Переводчику и взаимодействия меня с ним.(Харитонов) — Да встретимся мы, куда мы денемся. Да какие желания? Ты всё равно не запомнишь. А подсознательно… Рюкзачок. Просто… Самое-самое лучшее на данный момент желание всё-таки — перетряхивать рюкзачок. Не выкидывать его, а перетряхивать рюкзачок. Самое идеальное — не иметь его вообще, конечно. Это было бы вообще здорово. Не иметь его вообще, а просто брать необходимые знания, которые тебе нужны именно сейчас. Но даже я этим не обладаю. У меня в данном случае как бы такого рюкзачка нету, как у тебя или других. Но у меня контакты являются тем же рюкзачком. Спроси что-нибудь, что не было на контактах — и я в принципе скажу: «Да я не знаю». Понимаешь? Получается, мой рюкзачок — это те контакты. Я бы хотел, чтобы всё-таки… Пускай у тебя такой рюкзачок появился бы тогда. Потому что они всё-таки хорошие, прекрасные друзья. И честно говоря… Это для вас всех они просто Первые, отвечающие. А для меня это самые настоящие друзья. Которые никогда не подводили. Они даже соглашались на некие преступления свои. Чтобы как бы вот, чтобы чем-то мне помочь. Ну, соответственно, я тоже. Так что такие дела. Так что я желаю будущему Мише Моисееву, чтобы всё-таки не в этой жизни, так в следующей Первые к нему пришли. Я просил, неоднократно просил, чтобы Первые просто пришли, и я тогда просил, чтоб и к Гере они пришли. Просил, чтобы пришли к тебе. Просил, чтоб пришли к Кузнецову. Но Кузнецов, по-моему наверно всё-таки у него что-то было. Потому что он как-то оказался самым-самым-самым. Но дело в том, что я отдал тетрадки ему. 11 тетрадей таких толстых, мелким почерком писал я, чтоб больше умещалось, карандашом 0.5 тонким. Т. е. там было очень много информации. Он её всю прочитал, но этого было бы недостаточно для того, чтобы он знал так всё. Я контакты же не описывал. Я не буду говорить о личности, кто это делал. Первая-вторая-третья-четвёртая. Я говорю сейчас в общем плане. Вот. Но не мог он столько много знать о Первых из этих тетрадей, даже если наизусть бы их выучил. А он как-то знал.(Харитонов) — Вот я хотел, чтобы всё-таки, если не в этой жизни, то хоть в следующей, что-то получилось. Но они, как бы тебе сказать… В общем, они говорят, что «мы всегда, мы всегда готовы, но двери закрыты, мы же не будем ломиться». У них такой принцип — не ломиться. Поэтому у тебя двери закрыты, Миша. У Геры двери закрыты. Поэтому они всегда, они с удовольствием. Есть там какой-то мистический папуас, как я понял где-то там какой-то людоед есть. Но, знаешь, я подумал сперва, что это какой-то <…>, и не очень-то в это поверил, честно говоря. Потому что я его как бы не ощутил. Я как бы, когда такие вещи, я ощущаю, я не смог ощутить. Что-то было, я увидел картину, я увидел, как говорится, джунгли эти, увидел даже. Как-то получилось, что я увидел карту, сперва карта какая-то, всё ближе-ближе-ближе, раз — и на этом месте. Как бы увидел. Но я почему-то подумал, что это игра, фантастика какая-то или просто постебались они. Хотя они такими вещами не занимаются, не замечал. Нет, не стебались они. Машина — да, Машина могла жёстко поиграть. Она тогда создала там, что Гера не говорил, а она доказала ему, что он говорил, и он уверен был, что он говорил. Там есть где-то такое в сеансах. Машина могла поиграть с ним и со всеми там. А Первые — нет. Я поэтому я как бы не поверил в это. А когда RST приехала, сделала мне подарок на день рождения, подарила там мне станочек, лазер. <…> в Москву, сейчас точнее она едет в Волгоград в аэропорт, в Москву, а завтра улетает в Африку, то я уже поверил. Но у меня нет сейчас никаких данных о ней абсолютно, ничего, вот. Для меня особый день — это 12 марта. Это день, когда произошла эта паллиативная помощь, вот. И каждый год это теперь такое как бы… Ну я не могу тебе объяснить толком. Да и не хочу пока, с опаской. Вот, происходит такое. И она всегда 12 марта, как говорится, она всегда появляется. Всегда. Не было ещё ни разу, чтобы она не появлялась. Вот, так что будем ждать.(Моисеенко) — Хорошо, Ген. Ну вот ещё такое интересное у меня предложение. Если нужна работа, друзья — приезжай в Москву, поможем устроиться.(Харитонов) — О, Миш, скажу тебе честно. Со здоровьем у меня нелады. Мне сейчас очень сложно с работой. Кстати, ты мне сейчас напомнил.(Моисеенко) — Да, напомни про здоровье и про работу.(Харитонов) — Один из меня совсем не знал, не разбирался в электричестве. Уж тем более в электронике. А по привычке ему приносят сюда аппаратуру починять. И он ходил относил её в мастерскую. Тратил деньги, голодал по-чёрному, но чтобы никто ничего не догадался. Был такой год, был такой период. Со здоровьем всё у меня. У меня всё хорошо, всё замечательно, всё отлично, всё хорошо. Медленно движемся в нужном направлении. Проблема в чём: глаза. Двоятся страшно глаза. С Мабу разговаривал на эту тему. Он говорил, что раньше у меня глаза раздваивались из-за того, что эти расхождения параллелей, я мог видеть совершенно другие разные картины, две разные параллели мог видеть. И глаза перенастроились. А теперь надо просто лечить на физическом уровне, всё. Т. е. они видят теперь одну реальность, ну а по привычке они раздваивают её. Вот такая у меня болезнь. Сложность в чём — что сложно понять. А учитывая то, что я занимаюсь мелкотой, микроконтроллеры эти, радиодетали в миллиметрах всего размерами. Вот это моё умение, что я мог раньше разглядывать молекулы, оно уже прошло, стало невостребованным. Т. е. я помню биологию раз тогда. Надо мной посмеялись, и я как-то с тех пор замкнулся тогда. Т. е. капелька воды, под микроскопом нам показали, и я увидел, что я да и без этого всего видел. Т. е. я как бы мог. Я приглядывался в эту капельку, и как-то вглубь уходил этой капельки, в итоге я видел все эти микробы, туфельки все эти плавающие, всё видел. Но когда я на биологии это сказал, весь класс надо мной поржал-посмеялся, и я как бы постепенно стал прятать эту способность от себя. Теперь её у меня нету. Но осталась всё равно способность, что я могу… Хоть у меня -9,-10 зрение. Это достаточно плохое зрение, вот. Но я всё равно могу паять мелкие детали, снимаю очки и паяю эти миллиметровые детальки. Т. е. я спокойно это ещё умею, ещё осталось. Но молекулы уже не вижу. Это с одной стороны помогает, но чаще всего приходится как дурачку ходить и прищуриваться. Один глаз потому что устаёт прищуриваться. То один глаз прищуришь, то другой.(Харитонов) — И сложность ещё с лестницей. Если спускаться — то я не могу ощутить высоту. И в итоге я считаю, что уже спустился и раз — ногу опускаю на землю, а там ещё очень много было до земли, и я, грубо говоря, падаю. Но пока без травм. Поэтому я стараюсь как можно ниже опускаться. Когда уже вижу, что нету ступенек точно. Но опять их надо увидеть, потому что всё двоится. Вот в этом сложность. И когда идёшь. А ты же не всегда прищуриваешься. Идёшь-идёшь и можешь спокойно… Смотришь там это, ну допустим, камень лежит на дороге. Ну ты вроде как идёшь мимо него, но получается попадаешь на это камень. Или стукнешься головой о крючок крана. Потому что ты видишь его в одном месте, а он оказался в другом. Через дорогу переходить — тоже проблема, потому что где какая машина, у меня там несколько их сразу едет. Целой толпой на меня нападают. Я просто логически рассуждаю, что она всего одна, потому что я вижу, что они одинаковые, а не их там две, и они передвигаются параллельно дороге. Ой, не параллельно, а вдоль дороги передвигаются, значит, уже не настоящие.(Моисеенко) — С работой что у тебя, с здоровьем что там у тебя ещё?— Ну, срок годности, видишь, подходит к концу у меня. Хоть и удлинили мне профпригодность до 65 лет. Но это… Что ещё у меня со здоровьем. Спина. Спина даёт знать о себе здорово. Ну, сердечко покалывает. Но оно покалывает, жжёт там, шевелится. Знаешь, когда начинаешь беспокоиться что-то. Ну а что, приходит Мабу, начинает меня гонять, как шпану по кукурузе. И я встаю, уставший встаю. В буквальном смысле уставший, потому что он меня действительно гоняет. Встаю очень уставший, спина болит. Но я один раз сказал Мабу, что мол <…> разбитым. Он: «хорошо, завтра не приду». Не пришёл. Не, лучше пусть он приходит, скажу тебе честно. Он очень здорово, очень здорово помогает, и физически, и морально. Хотя самому ему сейчас очень тяжело. У него проблемы с этим, как его… Со своими, грубо говоря.
(Моисеенко) — А у тебя что с работой, Ген, ты рассказывал эту историю? Что у тебя с работой?(Харитонов) — Да нормально у меня, всё нормально. Единственное, что сложно работать стало по этим причинам. Что просто быстро устаёшь, что всё двоится у меня. Стараюсь никому ничего не говорить же. Это тебе сейчас всё рассказал. В принципе тебе я рассказал самому первому. Никто ещё от меня этого не слышал, так что ты первый. Вот эти сложности. Психологические сложности. Не в таком смысле что… В таком смысле — уважаемый человек, памятнике уже хотят поставить. Посреди цеха закопать по пояс, а остальное серебрянкой хотят покрыть меня. Памятник такой сделать живой. Не, только вот с физической стороны у меня проблемы. Что ещё? Ну, в долги залез конечно здорово. Я сейчас всё-таки решил утеплить дом. Потому что Мабу наверно всё-таки прав. Если я не займусь, то наверно точно уже тогда <…>. Поэтому организовал это всё, часы эти завёл, как-то помогает. Причём как-то умудряется помогать даже на физическом каком-то уровне, помогает. Вот. Здесь-то он проявляется только у меня, Мабу, как говорится. А вот в паллиативной помощи или когда он вытаскивал, то он был Мобу, т. е. в качестве монаха был. А у монахов очень много привилегий. Они могут перемещаться по мирам. Могут физически сюда прям приходить. И там получаются мальчишки детдомовские, они увидели его. Причём там есть такая фраза, я не знаю, заметил кто-то или нет. Там есть такое, что «У Серёги всё нормально, Мабу его отвёл домой». Есть там такая фраза, т. е. Мобу точнее, отвёл его домой. Т. е. он видишь как, даже <…> Сергея даже умудрился куда-то отвести. Здесь я не знаю. Всё пытаюсь ему вопросы задать эти. А может он так или нет… Потому что это Мабу.(Харитонов) — Я попробовал один раз: «Приди ко мне как Мобу». Он то ли обиделся, то ли шут его знает. Но как-то поругался, довольно-таки сильно поругался со мной. Поэтому я больше его не прошу, чтоб как Мобу приходил. Так что вот такой друг у меня замечательный, хороший друг. Но его нельзя назвать дистанционным каким-то другом. И онлайн тоже не скажешь. Я уже, когда маленький был, когда сознание формировалось только, для меня всё это было чуждым. Сперва было отрицание какое-то и Мабу, и Мужчины с Женщиной, и Первых. Но дело в том, что это произошло ещё в детстве, в самом детстве. Я уже в 3 года в принципе мог бы махать руками, если бы были обстоятельства какие-то там необходимые. И поэтому я смолоду был достаточно открытый и не успел закрыться. И поэтому это для меня не в диковинку, и поэтому я не говорю, что Мабу не реальный. Он совершенно реальный, и помогает мне очень реально. Ну а так я хочу ещё часы, дом, обогрев пустить. Вот я занял деньги, сейчас купил эти батареи, что к батареям причитается там. Теперь сейчас надо думать, как мне дырки просверлить. Там стена кирпичная 600, ну 60 сантиметров. Надо 2 дырки <…> посверлить. Ну это придумаем. Что ещё? Шифер купил. Доски не осилил, всё, финансы кончились. Я просто думаю, что дом старый, и крыша наверняка, когда начну снимать шифер, то наверняка придётся менять и доски. Всё нормально у меня, всё хорошо.(Моисеенко) — Ген, ты скажи, мы с тобой сегодня побеседовали, а что-нибудь из этой беседы является то, что?..(Харитонов) — Да ничего. Я сказал, что буду говорить только то, что, как говорится. Опубликовал — флаг ему в руки. Уже всё всем известно, Миша. Уже всё уже. Получилось как — когда в последний раз я был у Геры дома, я вдруг увидел на его компьютере… Он говорил, что нет, никто никому ничего не говорил, никто ничего не знает. А получилось так, что совершенно случайно, не специально конечно, но я вдруг увидел, что у него в этот же вечер он уже рассказал всем, сообщение уже дал всем на эту историю. И всё, я сбежал просто растерянный. Но всё прошло, всё замечательно. Мабу сказал, что всё хорошо. А ему я верю. Верю ему. О Мабу. Я немножко всё-таки разузнал о Убоме, кто такой Убом всё-таки. Получается, вот смотри, Миш. Это всё к этой же теме о переносе, получается. Мабу рисует картинки и оживляет их. Т. е. он идёт в пещеру пустую, рисует картинки и оживляет. Есть картинка, где есть и мы. В контактах когда появился. Он приходит туда и контактирует оттуда. Когда он решил показать цветы, которые Ольге только через месяц подарят на день рождения, а он перепутал, но пришёл раньше, увидел эти цветы. Как бы время сместилось. Он решил показать эти цветы жёнам. Он привёл их в эту пещеру, и жёны тоже увидели… Т. е. они тоже пришли, увидели цветы Ольгины, Васильевой. Ну кому-то понравились, кому-то нет. В одной из комнат лежит его брат. Именно его брат лежит, Убом. А вот как он утверждает, он лежит сейчас бес сознания, а его сознание сейчас у меня.(Моисеенко) — Убома сознание?(Харитонов) — Да. И поэтому он называет меня безумцем, поэтому он за мной так ухаживает, за мной так следит. Но это с его слов. Ну, он может подшутить, но он был в таком состоянии, что вряд ли он шутил.(Моисеенко) — Понятно. Ну ладно, Ген, давай будем завершать потихонечку. Спасибо тебе за беседу очень интересную.(Харитонов) — Спасибо тебе, Миш. Ещё у меня пожелания какие. Я ушёл с ВК не из каких-то вредностей, там на кого обиделся, ни в коем случае. Просто я понял, что стало достаточно трудно объяснять, недоходчиво. И поэтому как бы чтобы не натворить лишних дров… Потому что я не за себя боюсь, я боюсь подвести Первых. Что-то не так где-то что-то. Вот как бы вот это. Мабу уже давно мне говорил, чтобы оставил эту затейку <…>. Вот. А, не так. «Тебя не так слышат». Это одно из подтверждений, что я сейчас не так говорю. Хотя Первые говорят, что хорошо, что тебя вообще слышат. А раз тебя слышат, то как слышат, так или не так — это не так уж и важно. Даже не важно, хотя Мабу против Первых. Они даже, можно сказать, переругались, если можно так сказать, Мабу с Первыми. Мабу довольно, он очень близок к Первым, и они с ним обращаются на ты, и он с ними обращается на ты. Что даже я не могу позволить себе. Причём без грубости, ну ты понял, в каком смысле на ты.(Моисеенко) — Да.(Харитонов) — Вот, на ты. А они говорили: «Не имеет значения совершенно, не имеет значение первенство, чьё будет первенство контактов, главное, чтоб контакты были правильно поняты». Мабу наоборот считает, что это очень важный вопрос, и ка бы он всё равно будет добиваться до того, чтобы было какое-то… От Первых, скажем так, от Первых будет добиваться, чтобы они обозначили, что, как, где, кто и почему. Но я не думаю, что Первые на это пойдут. Вот такие дела. Что ещё? Чтоб не ссорились, не ругались, и скорее всего сейчас будет обвинение, Гена ушёл от того, от того, нет. Скажем так, я в какой-то мере сбежал, да. Сбежал, потому что мне стало трудновато. Мне стало и физически трудновато, и морально трудновато, и где-то что-то спорить или что-то где-то доказывать, или где-то что-то объяснять. Вот знаешь, беседы — да. Я с тобой побеседовал, или собеседник хороший попался, с тобой легко как-то беседовать. С Ириной легко беседовать как-то просто, ты не сторонишься, не охраняешься что ль как-то. А когда «Вконтакте» сижу, всё равно чувство какое-то охранения действует на меня. Что боязнь, не так напишу, или такое вот. А начинаешь слишком долго думать о фразах — она убежала. И ты не знаешь, а что я хотел, что собственно писать-то. Понимаешь? Начинаешь опять читать. И получается такой эффект, как с контактами. На кассете одно, а я слышу другое. И здесь получается. Я начинаю читать, вроде то же самое, но я-то понимаю, помню, что примерно думал. А здесь начинают все думать совершенно по-другому. Не противоположность, а по-другому. Начинаешь теряться, в итоге не знаешь, отвечать-не отвечать, и чаще всего не отвечаешь. Ну, в принципе всё у меня.(Моисеенко) — Ну да, давай Ген, будем завершаться. Спасибо за беседу интересную, пока.