1994.01.28-1
(Белимов) — Мы вновь просим вашей помощи в ответах на наши вопросы. Мы зададим вопросы по аномальным явлениям. Во время прошлого контакта, 25 января, вами без предупреждения был прерван контакт. Почему это произошло, если можно?— Мы говорим о Переводчике.
(Белимов) — Ему было плохо?— Нет, мы дали ему слишком много.
(Белимов) — А это не связано с уровнем наших вопросов?— И да, и нет.
(Белимов) — Т. е. они были неинтересны или малоквалифицированными для вас?— Нет, вы даёте направление, и смысл вопроса не имеет значения.
(Белимов) — Нам показалось, что мы вторглись в область запретных знаний, это так?— Нет, мы говорили вам, что мы не дадим вам лишнего.
(Белимов) — Стоит ли нам приглашать на сеансы контактов посторонних людей, или это малопродуктивное занятие?— С какой целью?
(Белимов) — Чтобы повысить наш интеллект, нашей группы. Может быть, у них более интересные вопросы и ваши интересные ответы будут.— Подумайте.
(Белимов) — О чём?— Вы говорите, повысит ваш интеллект с помощью других?
(Белимов) — Интеллект группы.— Нет. Мы говорили вам, главное не вопрос, а его основа.
(Белимов) — Следует ли нам заранее оговаривать с вами кандидатуры для сеансов связи? Вы можете заранее одобрять или отвергать, в приемлемой конечно форме, наши кандидатуры?— Нет, мы не будем отрицать, и не будем прославляться. Это ваши проблемы.
(Белимов) — Т. е. если мы сочтём нужным кого-то пригласить, вы не будете особо препятствовать?— Мы не будем, но мы говорили вам, что Переводчик слышит или не слышит.
(Белимов) — Если принять, что молчание — это знак вашего согласия, а слова «задавайте вопросы» — отрицание, то можно ли в такой форме вести опрос по кандидатурам на контакт?— Нет.
(Белимов) — Вы утверждаете, что в мире нет ничего случайного, поэтому неудача с записью второй половины кассеты 25 января — это наша небрежность или ваше воздействие?— Вы спрашиваете о случайном и говорите о небрежности воздействия. Вы можете, в вашем понятии, случайно, сделать и небрежность. Мы говорили вам: мы не влияем физически на вас.
(Белимов) — Т. е. вы никак не воздействовали, это отказала аппаратура, так?— Это ваши проблемы. Мы не воздействуем физически,, первое. И второе, и всё-таки физически нам приходится делать. Подумайте сами.
(Белимов) — Скажите, а вы бы не могли продемонстрировать нам свои возможности, восстановив некачественные записи?— Мы говорили вам о нефизическом воздействии, мы физически влияем только на Переводчика. Точнее, мы говорим с ним на энергетическом уровне, мы пользуемся его эмоциональным фоном. Мозг создаёт защиту: это движение рук и уход от нас.
(Белимов) — Мы хотели пригласить на контакт одного приверженца системы Порфирия Корнеевича Иванова и знатока религии. Следует ли это сделать?— Вы спросите его о Боге. Спросите: он отрицает язычество, но говорит о Троице, почему же тогда отрицание язычества? Пусть он ответит на этот вопрос.
(Белимов) — Т. е. он во многом нелогичен и не так понимает…— Мы говорили вам о единстве мира, а религия говорит о едином Боге. Вспомните, язычники говорят о множестве богов. Ваша религия, в ваше время, говорит о Троице, и говорит о единстве этой Троицы, не понимая, что же они всё-таки говорят. Согласитесь: или один или много. Если говорить о трёх, то можно признать и всех остальных богов. Вы согласны?
(Белимов) — Да.— Далее, спросите, если Бог всемогущ и всевидящ, почему же он отдал власть падшему ангелу? Это его слабость? Зачем Богом было создано это? Если он ответит на эти вопросы, пусть придёт. Но мы не дадим ему ничего, мы дадим ему только разочарование.
(Белимов) — Я интуитивно чувствовал, что это может случиться. Спасибо большое за исчерпывающую информацию! Ещё вопрос об интуиции. Меня всё же занимают ваши указания контактного воздействия лично на меня через камень в 1971 и 1977 годах. Скажите, не связано ли это с находкой окаменевшего дерева в те годы? Я вспоминаю эти эпизоды.— Мы говорили вам, что мы приходим к вам и вещами. Дело не в камнях, а какие ассоциации приносят они. Вспомните, вспомните своё детство.
(Белимов) — А что именно в детстве вспоминать? Мои фантазии?— Вы не помните рождение, вы не помните первый поцелуй матери, вы не помните боль, которая научила вас дышать, — согласитесь, в вашем понятии, вы не помните. Далее, вспомните вашу первую улыбку, осознанную вами. Вспомните далее, вспомните хотя бы просто дорогу в школу, и как много видели вы. И вспомните свою первую ложь. И вспомните свою первую встречу со смертью. Согласитесь, вас не интересовало, то, что интересует сейчас, вы просто спрашивали: «А куда ушёл?» Вы тогда не верили в смерть, вы согласны?
(Белимов) — Согласен, но меня изумляет ваше знание моих каких-то… или это в общих чертах высказано?— Понимайте, как хотите! Далее, вы все одинаковы.
(Белимов) — Скажите, мои путешествия в район Баскунчака, в район горы «Большое Богдо»; находка, может быть, некоторых камней окаменевшего дерева, — вот этим в те годы я увлекался, лекциями Ажажи, и стал задумываться об НЛО. Не случайны ли мои увлечения и задумки об НЛО?— Хорошо, вспомните школу и скажите, география была вашим любимым предметом?
(Белимов) — Была. Я стал путешествовать потом по стране.— Она была с начала вам любимой?
(Белимов) — Да нет, скорей всего после путешествий. Не уверен, не знаю.— Вспомните, вспомните учителя, и вспомните его смену, и вспомните о разочаровании.
(Белимов) — Да, Виктор Сергеевич Земляков мне много дал, как учитель географии. Потом, следующих учителей я просто не помню.— Возьмите аттестат, возьмите сохранившиеся дневники, и вы поймёте, как учились ранее, и как учиться стали далее. Спрашивайте.
(Белимов) — Хорошо, сейчас вопросы задаёт Гера.
(Губин) — Так, у меня вопрос такой. Как понять изречение из Евангелия: «Пусть ваша правая рука не знает, что делает левая»? С какой стороны её понимать?— Если вы делаете искренно, не задумываясь, что вам вернётся это…
(Губин) — Ага, понял. Т. е. «правое-левое» — это отдача и забирание.— Не принимайте всё буквально. Можно подать нищему подаяние и думать: авось пригодится. А можно это сделать из жалости, а можно сделать просто от любви.
(Губин) — О приборе, который нам давали, я ему показывал схему, видите её сейчас?— Вы невнимательны. Вы спорите о наименованиях. Мы говорили вам о зарядах, мы говорили вам о вибрациях, и говорим вам об СВЧ, согласитесь, это тоже вибрация.
(Губин) — Да, согласен.— Вибрации, которые принимаете вы, и можете назвать их. Мы говорили вам об отрицательных частотах, это тоже вибрации. Весь мир движется вибрациями. Если вам скажут, что что-то двигается прямо — не верьте. Спрашивайте.
(Губин) — Тогда вопрос такой: частота СВЧ, не скажете, диапазон великий?— Вам сказать конкретно?
(Губин) — Ну, если вам не трудно.— С какой целью? Мы приводили вам пример отца и сына, вспомните: если вы отец и к вам придёт сын, и спросит, как пользоваться спичками, — вы скажете ему?
(Белимов) — В более взрослом виде скажем.(Губин) — Да, так, в безопасную сторону скажем.— Нет, маленькому вы скажете: «Не смей трогать!» А когда он вырастет, он не будет вас спрашивать, он сам научится.
(Губин) — Понятно, ну ладно, спасибо. Вопрос такой: каждый ли попадает в тот мир, в который верит? И от чего это зависит?— Здесь вы правы, каждому по вере его. Если вы не верите в Бога, вы к нему не придёте. Если вы не верите в потустороннюю жизнь, вы не придёте.
(Губин) — Т. е. в того Бога, которого данный индивидуум считает Богом, я так понял. Для вас ведь тоже есть боги, кстати, вы нас укоряли, что мы не спрашивали о них.— Мы вас не укоряем, что вы не спрашиваете, первое. Да, есть Бог, и он един, но все видят его по-разному. И для них есть множество богов: у вас — один Бог, у другого — другой. Согласитесь, два верующих в одного Бога, видят его по-разному.
(Губин) — Да-да. А можно так спросить, как вы видите своего Бога, ну, нашего Бога?— Мы говорили вам, что вы представляете Бога как персону. Вы помните?
(Губин) — Да.— Мы говорили вам, что у нас нет персон. Вы помните?
(Губин) — Да.— У нас есть Бог, и он ваш Бог. Вспомните ваше детство, вспомните ваши мысли, вспомните ваши ощущения. Вспомните, у вас ранее было ощущений больше, чем мыслей. Вы воспринимали всё по-другому. Мы к Вам и к Вам приходили, и играли с вами. Вы не помните, но мы помним всё. Мы были с вами. Вы родились, и с первым плачем, и с первой улыбкой вы стали забывать нас. Потом вы стали рассказывать всем, как вы играете с нами. Вспомните свои игры, кто играл с вами? Вам стали говорить: «Это фантазия, смышлёный мальчик!» Вы выросли, и вам стали говорить, что это ложь, и вы потеряли нас.
(Губин) — Да, мне долго говорили, что я не такой как все. Да и как-то ощущал тоже сам, что люди не понимают, и жизнь… смотрел, думаю: ну не должна быть такая, какая сейчас… Но, честно говоря, я вот боялся темноты, очень.— Вы боялись одиночества.
(Губин) — Да.— Вы помнили, что вы были не одни, но у вас это осталось только в чувствах. Далее, спросите соседа, помнит ли он споры с братом?
(Губин) — Угу, понятно, напротив соседа. Хорошо, спрошу. Так, ну спасибо, что-то проясняется.— Мы говорили о Вас. Спрашивайте.
(Губин) — Вот вы говорите, что рисуете ему картины, а он отвечает словами, описывает…— Мы не рисуем.
(Губин) — Ну понятно, даёте…— Нет, он приходит к нам, в вашем понятии. В нашем понятии, он не приходит, а просто видит. Мы говорили вам, что все миры в вас, все миры пронизывают вас, но вы не умеете видеть. И будучи детьми, вы видели многое, и вы называли это фантазией. Далее, мы говорим вам: да, вы глупы, но вспомните, сколько раз мать говорила вам это. Она говорила это с обидой? Со злостью ли? И она это говорила вам любя.
(Губин) — Да, верно.— Спрашивайте.
(Губин) — В прошлых разах мы просили контакт с планетой Вафлем, он у вас был?— Нет.
(Губин) — Нет? Ну ладно. Скажите, пожалуйста, самый вероятный, по вашим вычислениям, конец нашего 2010 года.— Вы хотите, чтобы мы решили вашу судьбу? Мы дали вам исчерпывающий ответ.
(Губин) — Понятно. Спасибо.— Далее, вы каждый ответственный за это! Не меряйте величиной! Не меряйте должностью!
(Губин) — Понятно. Вы говорили о своих ошибках относительно себя самих, а относительно нас, какова вероятность ваших ошибок?— Вам хватает своих ошибок. Ошибаясь, мы делаем больно себе, но не вам. Вы же, ошибаясь, уничтожаете многое. Мы должны ненавидеть вас, но как мы можем ненавидеть самих себя? Мы говорили вам, что мы — это вы, мы каждая ваша мысль, мы каждая ваша клетка.
(Белимов) — Нам трудно это постигнуть. Ну, может быть, мы постараемся.— Вспомните, мы говорили вам, что мы энергия. Что движет вами? Что даёт вам жизнь?
(Белимов) — Ну не вы же?— Мы говорили об энергии. Мы говорим вам, вы — это мы, мы — это вы. Мы находимся в каждой вещи. Мы даём вам постоянно. Если вы не слышите и проходите мимо, то для вас это просто случайность и потеря. Вы читали «Асгард» (книга «Асгард — город богов»), и вспомните крещение.
(Губин) — Так.— И подумайте, и вспомните ответ. Если бы было не замечаемо, то не было бы крещения. Вам проще: вы были с нами, и нам не надо крестить вас. Вы просто отстали и потеряли. Вспомните, вам говорят: «Будьте детьми!» Мы же говорим вам: будьте детьми, но не разумом! Спрашивайте.
(Губин) — Дайте, пожалуйста, оценку вопросам по десятибалльной шкале первых трёх контактов лично со мной, голосом когда, в том году (1993), и самую яркую из всех последующих.— Мы говорили вам, что нас волнует основа вопроса, а не как сказано это. Согласитесь, задавая вопрос, вы задаёте его не словесно, а эмоционально. Далее, сопоставьте всё вместе. Мы же говорили вам: мы находимся в вашем эмоциональном фоне, и всё ваше, любое слово, отдаётся. Далее, вы даёте только направление. Вы можете задать любой вопрос, это ваши проблемы. Смотря на эти вопросы, вы будете сами осуждать или хвалить себя. Но вы даёте только направление для нас, направление для него (Переводчика). Мы не влияем на вас физически, в прямом, в вашем духовном, а мы даём всеми изменения. Далее, изменившись духовно, вы изменитесь и физически. Только такая реакция.
(Белимов) — Нам показалось, что Проводник, Переводчик, что-то получает от вас, поскольку в нём пробуждается скрытый талант: он стал писать книгу, мыслит интересными категориями. Мы правы, что это ваше воздействие?— Мы говорили вам, что мы в каждой вещи и в каждой клеточке. И мы кричим вам, чтобы вы услышали. Вы многое не слышите или не замечаете. Нет, мы говорили вам о писателях, мы говорили вам, что мир пишет вами: вы услышали и пишете. Согласитесь, услышать нас не так-то трудно, если прислушаться. Далее, какая разница, как вы будете свой груз… а мы даём тяжёлый груз, мы даём груз сомнений. Как вам донести его людям? Одни пишут, другие создают картины, какая разница, другие просто живут и несут свой груз, и раздают его. Мы даём вам груз, но мы стараемся дать по силам вашим. Спрашивайте.
(Губин) — Тогда, получается, никакой принципиальной разницы не будет: будет ли создана книга на бумаге, или это книга, так сказать, на бумаге, или эта книга, образно говоря, будет написана жизнью самой нашей.— Подумайте, как вы можете донести, как вы можете отдать ваш груз? Если вы не можете отдать его жизнью, — отдайте бумагой.
(Губин) — Спасибо. Представители какого мира приходили сюда к людям в Португалии в образе Девы Марии? На прошлом контакте было это сказано.— Мы говорили вам, что к вам приходят — такой был наш ответ. Мы говорили вам о инопланетянах, вы говорили о животных. Мы скажем вам, что это были не животные, это не были и инопланетяне. Если я скажу, что это была энергия, энергия любящая и созданная вами, — вы поймёте?
(Белимов) — Мы постараемся понять, теперь уже.(Губин) — У меня всё, закончил, спасибо вам.(Белимов) — Меня шокировало ваше знание хотя бы меня с детских пор. Я не собирался задавать вопросы сегодня о себе, но я попробую, потому что, может быть, такого случая больше не представится. Скажите, мой путь от путешествий по стране к изучению аномальных явлений был предопределён или всё-таки это случайность?— И да, и нет. Вы рождаетесь, и вам дано право выбора. У вас множество путей, и вы выбрали один из них. Как вы назовёте это? Предопределено или нет?
(Белимов) — Это выбор, ясно. Я чувствую, что я в данный момент не могу уже свернуть с этого пути, хотя мне это грозит и семейными неприятностями, непониманием сослуживцев, и т. д.— Вдумайтесь, мы хотим, чтобы вы сказали: что это определённость выбора.
(Белимов) — Я прихожу уже к тому, что это определённость выбора, несмотря ни на какие невзгоды, которые порой преследуют меня.— Чем больше вы возьмёте, тем будет труднее. Вспомните и назовите мне человека, приносящего новое и живущий прекрасно. Вы можете привести пример?
(Белимов) — Да, это очень мало и редко. Чаще всего после смерти получает признание. Мы согласны с этим.— Да. И спросите его: что он будет делать, если Христос, в его понятии, придёт к нему? Кем он будет: учеником или палачом?
(Белимов) — Кого его спросить?— Вы спрашивали о религии, вы захотели привести.
(Белимов) — Ага.— Ответив на эти вопросы, он может прийти. Но только тогда, когда он ответит себе правду.
(Белимов) — Хорошо.— Придя с ложью, мы принесём ему разочарование, но мы не хотим этого, мы идём помогать вам. Порой нам приходится делать больно вам, но согласитесь, будучи и вы родителем, делаете это.
(Белимов) — Скажите, я оказался не слишком понятливым учеником, если только в мои годы пришёл к более-менее осознанному пониманию аномальных явлений и окружающего мира.— Мы говорили вам, что мы не говорим о «выше» и «ниже». Вспомните ваши мечты, вспомните ваши фантазии. И я хочу Вас спросить: Вы мечтали быть космонавтом?
(Белимов) — Ну, в период, когда полетел Гагарин, может быть. Но не принял (усилий) …— Нет.
(Белимов) — Нет?— Вспомните!
(Белимов) — Да, скорее всего так и есть. Я понял, что это недостижимая мечта.— Нет, Вы не видели смысла.
(Белимов) — Ну, может быть, и так. Я скептик по натуре, и ничего не могу с собой сделать. Это мой недостаток или неизбежность, с которой мне и вам приходится мириться?— Поймите, нельзя назвать что-то достатком, или недостатком: всё приносит пользу или вред.
(Белимов) — Но мне претит бездумная вера. Это действительно создаёт прямую проблему…— Мы говорили вам… Если мы назовём вам, что это недостаток, мы упустим многие достоинства, полученные этим. Вы согласны?
(Белимов) — Да.— Веря огульно, вы станете фанатом, и тогда вы будете принимать на веру всё, и это не принесёт пользу. Далее, вы когда-то отказались от всего этого, и теперь хотите вернуть всё. Вы поняли?
(Белимов) — Нет, от чего «всё»? Я вроде иду достаточно трудным, но прямым путём к моим исследованиям аномальных явлений.— Вы говорите о снах. Вспомните ваши детские сны. Сны, которые вы видите сейчас, навеяны. Чем навеяны детские сны? Подумайте, сны сейчас навеяны прожитой вами жизнью, а какую жизнь прожил ребёнок? Вы поняли?
(Белимов) — Нет, я-то не очень, поскольку сны почти не вижу сейчас. А в детстве были странные сны, фантастические: я в каких-то пещерах, казематах… Это, наверно, прошлая моя жизнь какая-то была.— Мы говорили вам: вспомните, что принесла вам первая смерть? Вы должны помнить.
(Белимов) — Помню большое горе, жалость.— У вас был страх?
(Белимов) — Наверно, был и страх.— Вы всё не могли… (Обрыв.)
— …которую причинили вы, помните?
(Белимов) — Я не помню, кому я причинил боль именно в детском возрасте.— Вспомните первый камень и первую боль. И у вас была радость, что вы попали, лишь только потом пришла жалость. Ничто не проходит, всё остаётся.
(Белимов) — Угу, может быть, так и было.— Спрашивайте.
(Белимов) — Можно ли считать, что я не случайно стал руководителем волжской группы по изучению аномальных явлений? Но насколько удачна моя кандидатура для такой миссии?— Мы говорили вам, что от каждого зависит, и не говорили вам о посте, который вы занимаете. Делайте своё дело! Мы скажем, каждый отвечает за конец или рождение света.
(Белимов) — И всё-таки я чувствую себя более репортёром, чем по-настоящему глубоким исследователем. Моим учителям и наставникам приходится мириться с этим?— Мы не меряемся с вами, мы не унижаем вас. Да, мы порой говорим вам унизительные слова, но мы говорим вам это не от обиды. Далее, мы не меряем «выше» и «ниже», мы говорили вам о направлении. И скажем, даже в этой жизни вы изменитесь. Спрашивайте.
(Белимов) — Это будет трагическое изменение или всё-таки положительное для меня?— Подумайте, если мы вам скажем то-то и то-то, у вас есть два варианта: сидеть безвольно и ждать, когда это случится, и тогда мы будем лгунами. Согласны?
(Белимов) — Согласен, да.— И если мы вам скажем, что будет то-то и то-то… у вас есть другой путь: стремиться к этому. Но тогда это будет наша подсказка, и мы будем вести вас. И вы теряете инициативу. Вы пришли сюда, чтобы выбрать самим.
(Белимов) — А чем бы вы могли помочь мне в углублении моих возможностей исследователя?— Мы говорили вам о духовном изменении. Далее, вы больше похожи на книгу, которая несёт в себе знания, но ничего не знает о них сама. Согласитесь, и в этом тоже есть польза.
(Белимов) — Я согласен с вашими определениями.— Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, можно ли ожидать, что когда-либо в ближайшее время в моём окружении друзей появятся способные генераторы идей и целеустремлённые исследователи аномальных явлений?— Вы сами были когда-то генератором идей. Мы не зря напоминаем вам о детстве. И вспомните: у вас было множество идей, и вспомните, как они гибли.
(Белимов) — Ну, наверно, реально засасывало, и не осуществлялись. Я отступал, видимо, так?— Не только, чаще вас бросало со стороны в сторону: сегодня — одно, завтра — другое. Вы были мальчишкой, и это простительно.
(Белимов) — Ясно. В наших сеансах мы выяснили вот что: вы рассказывали о существовании в иных мирах и измерениях наших двойников, и даже тройников и т. д. Нам трудно это понять, неужели есть копии Белимова в иных мирах?— Мы говорили вам о ветвях, мы говорили вам о вероятности. Каждое мгновение создаётся новая цепь, новая ветвь. Вы можете сказать одно слово или другое, и это даст разные жизни, — в вашем понятии, параллельные миры. Многие ветви тупиковые.
(Белимов) — А скажите, двойники имеют физический облик только на Земле или ещё где-то?— Поймите, мы говорили о реальностях: может или не может. Да, даже в вашем понятии множество земель, множество вас физически, в плоти, и в той же самой. Но вы сейчас встанете и пойдёте в одной реальности, в другом мире вы будете сидеть и слушать, в третьем вы будете читать — всё зависит от каждого мгновения. Каждое мгновение создаёт множество миров, и мы тоже их создаём. Согласитесь, сказав одно слово или другое, вы меняете вопросы. Согласны?
(Белимов) — Да.— И представьте, в этом мире вы создали один вопрос, в другом мире вы создали другой. Мы говорили вам о множестве контактов.
(Белимов) — Вы говорили, что в других мирах мой двойник, может быть, уже создал какие-то книги, а в этом только предстоит. Есть ли более удачные варианты моих двойников в творческом отношении? (Срыв.) (Обрыв.)(Белимов) — В других мирах мой двойник занимается тем же самым, что и я?— Да.
(Белимов) — Он тоже ищет ответы на загадки аномальных явлений?— Вы невнимательны. Мы говорили вам и не раз, что есть вы, есть ваши труды, они различны или темой, или только словами, вспомните. Мы говорим это вам уже третий раз.
(Белимов) — Это как раз очень трудно осознать. Хорошо, более приземлённый вопрос: у него, у моего двойника, и в других мирах неурядицы в семейной жизни?— Подумайте, мы говорили вам о множестве вас в других мирах, о множестве реальностей. Конечно, есть множество вас неудачников, и есть миры, где вы удачливы. И есть те миры, где вы уже гораздо выше. И есть те миры, где вы уже боги, и вы обладаете силой, и создаёте свои миры. Потому говорим вам: вы должны все соединиться, все, вы должны создавать одну реаль. Есть понятие о нирване, вы понимаете это чаще, как просто смерть, больше не рождаться. Мы вам скажем своё понятие: все эти миры должны соединиться и создать мощный ствол, стать вам единым. Вы должны слиться с множеством Белимовых, с множеством удачников и неудачников, и с Богом, и тогда вы пойдёте выше. Но это произойдёт не скоро.
(Белимов) — Да, я чувствую, что это не скоро. А сейчас мне даются семейные трудности и проблемы, это разве не помеха в устремлениях моих на моём пути?— Вы называете это трудностями? Теперь представьте, что у вас их нет. И вы скажете, что вы будете работать продуктивней?
(Белимов) — Ну, может быть, и нет.— Может быть?! Вы сомневаетесь даже в этом.
(Белимов) — Ну, не знаю, я не могу оценить это.— Мы говорили вам обо всех несущих новое, об их проблемах. Вы повторяетесь. Спрашивайте.
(Белимов) — Хорошо, не был бы путь Белимова более продуктивным, если бы ему оказывалась поддержка среди родных, а не помехи и отрицание?— И да, и нет.
(Белимов) — Т. е. преодолевая, я ищу какие-то доказательства моей правоты, да?— Вам приходится делать и это. Далее, вырабатываете в себе, в вашем понятии, терпение. Далее, вы становитесь упрямей, и даже в вашем понятии это приносит пользу. Далее, да, вам приходится сомневаться, но согласитесь, сомнение ищет истину.
(Белимов) — Скажите, а будет ли прогресс творчества Белимова на Земле? Что бы вы посоветовали для этого прогресса?— Мы уже говорили вам. Если мы скажем то-то и то-то, что вы будете делать?
(Белимов) — Угу, ладно.— Мы говорили вам, что здесь вы изменитесь, в этой жизни. Мы достаточно много сказали вам.
(Белимов) — Хорошо, я буду ждать и стремиться к этому. Вот интересный вопрос: знакомые экстрасенсы утверждали, что мы с женой связаны кармически и всегда находимся в состоянии противоборства, будто бы началось это тогда, когда я, будучи птицей, съел её, воплощённую в мышь. Это чепуха или действительно реальность?— В прямом смысле, в вашем понятии, чепуха. Вы не были ни птицей и ни мышью, в прямом смысле. Поймите, многое вы придаёте картинке сами. Вы видите только то, что позволяет ваш мозг. Мозг позволяет увидеть вас мышкой или птичкой, но это не значит, что вы были ими физически. Далее, мы работаем с Переводчиком, и в отличие от многих контактов, мы даём ему картинки, которые не воспринимает мозг. Мы не рисуем картинки те, которые рисует мозг, и потому-то он ставит защиту. Он хочет увидеть знакомое, и видит иное, видит настоящее, а не нарисованное вами, и потому пугается и создаёт защиту. Вы поняли?
(Белимов) — Да, но как сберечь нашего Переводчика от перенапряжения или плохих эмоций? Вот это мы ещё…— Вы невнимательны. Вспомните, на одном из контактов мы говорили вам, что если мы почувствуем, то мы не придём.
(Белимов) — Угу.— Далее, нам придётся сделать перерыв. В вашем понятии, мы уйдём, но ненадолго.
(Белимов) — Это будет в ближайшее время? Нам стоит продолжать или мы сами почувствуем, когда перерыв начнётся?— Вы не помните, что мы говорили в прошлом, мы повторим: когда вы ляжете, вы поймёте, придём мы или не придём.
(Белимов) — Понятно. Действительно ли, что год рождения даёт возможность узнать, какое это по счёту воплощение данного человека на Земле? Наверно, это распространяется только на последние два тысячелетия. Потому что, мне кажется, мы воплощаемся множество раз, а не до девяти.— Вы правы. Мы говорили вам уже на примере 68-го года. И скажем далее: первые две цифры дают общее, в вашем понятии, о человечестве. Последние две цифры говорят о человеке. Но не понимайте впрямую, не говорите о шестой или девятой реинкарнации. Если вы так говорите, подумайте, мы вам говорим о вечности, а что же было до этих девяти?
(Белимов) — Угу.— Вы не логичны здесь.
(Белимов) — Всё верно, да.— Далее, по датам и по именам вы можете узнать многое, но мы не будем вам говорить, потому что вами уже многое писано и прочитано.
(Белимов) — Хорошо, верно ли, что по Сидику Афгану (афганский математик Мохаммед Сидик Афган), что даже по номеру паспорта можно узнать судьбу человека, и паспортные данные отнюдь не случайны для каждого индивидуума?— Я скажу вам так: сейчас вы имеете одну национальность, в следующей — другую, и, как правило, вы будете всеми.
(Белимов) — А вот где паспортов нет, значит, человек не кодируется, как считает Сидик Афган?— Разве?
(Белимов) — А что у них вместо паспортов?— Ну вы подумайте, что вы говорите. Вы говорите о единстве в мире, и теперь говорите: если человек не имеет паспорта, он не кодируется. Согласитесь, что это напоминает одну из фраз в ваших книгах.
(Белимов) — Какую фразу? Неужели вы это знаете?— Мы знаем, что знает Переводчик. Далее, мы знаем, что знаете вы. Далее, мы знаем, что знают многие. Мы находимся в мире эмоций, мы говорили вам. И мы не называем имён, чтобы не стать вершителем судеб. Далее, мы хотим говорить со всеми, а не конкретно с кем-то. Согласитесь, здесь вы носите одну фамилию, в другом мире вы несёте другую. Если мы будем называть вас по фамилии, то мы не дадим услышать другим. Вы поняли?
(Белимов) — Поняли, и постараемся…— Если что-то личное надо сказать вам и только вам, только тогда мы назовём ваше имя.
(Белимов) — Скажите, а можно ли рассказать о реинкарнациях лично меня, начиная, может быть, с растений? Вкратце, если можно. Я был когда-то растением?— Я говорил вам, что мы были с вами. Далее, вспомните, мы говорили об иерархии: сила -> праматерия -> материя и далее, далее, далее. Вы помните?
(Белимов) — Да.— Мы говорили: человек — животное… Если мы пойдём выше, то мы скажем: человек — природа, далее природа — астралы, но в вашем понятии, высших.