1996.06.28-2
— И только тогда можете менять его.
(Губин) — Угу, т. е. пока руки не поднялись, нельзя давать дальше счёт.— Не только. Вы должны увидеть изменения, подтверждающие, что счёт был принят вами.
(Губин) — Угу, спасибо!
(Белимов) — А каким образом?
(Васильева) — Ну, вот хотя бы жест был.(Белимов) — Жестом? Хорошо бы всю инструкцию получить об этом, а то мы загадками, догадками, ошибок много делаем.(Васильева) — Только в практике приобретается. По-моему, так, да?— Вы спешите — в том ваша беда.
(Белимов) — Ну вы можете нам основные правила сейчас изложить? А то, действительно, мы…— Мы уже говорили вам. Вы просто невнимательны. Мы говорили вам, что нет строгих инструкций, да они вам и не понравятся.
(Васильева) — Ну просто надо быть внимательным, действительно, и как бы слушать, наверное, внутренний голос, что ли. Иной раз так бывает, что внутри что-то такое подсказывает, но мы это не слушаем.(Губин) — Скажите, я вот сейчас не докончил счёт обратный, — мне доканчивать надо постепенно, да?— А вы запомните его, и выходя, начинайте. (пауза)
(Белимов) — Запомним ли?(Васильева) — Ты обратный счёт давал. Обратный, да? С двенадцати, знаю.(Белимов) — Хорошо, ребята, надо воспользоваться тем, что это вышли наши, так сказать, постоянные, и задать те вопросы, которые мы ещё не дозадали. Тут у меня есть они. Сейчас. (копается в тетради)(Губин) — Вы согласны ответить на несколько вопросов?— Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, вот за последние дни опять к нам пошли потоком сообщения, что Земле будет плохо, что максимум через три года жизнь у землян будет невыносимой. Это нас дёргают за нервы специально, может, тёмные силы какие-то, или же, действительно, объективные обстоятельства таковы?— Сколько раз вам объявляли конец света? И когда же вы жили прекрасно? Всё относительно.
(Белимов) — Но недавно было сообщение, что японцы обнаружили в водах тихого океана бурные выделения углекислого газа, а это предвестник того, что могут начаться сильные разломы коры и т.д. Вы можете подтвердить правоту этих наблюдений?— Да, мы не спорим в ваших науках.
(Белимов) — Угу, это научно всё же.(Васильева) — Ну, в общем, жизнь идёт, она продолжается, и, по всей видимости, она должна постоянно…(Губин) — В любых условиях продолжаться.(Васильева) — Да, изменения должны быть и в лучшую сторону. Ну мы просто боимся, наверное, пугаемся всего.— Опять это зависит от точки зрения.
(Губин) — М-да.— Давайте возьмём «Фаши». Цели были благородны: избавить Землю от голода и нищеты, путём регулирования рождаемости. Вы помните?
(Васильева) — Угу.— Цели благородны, а как исполнялись они? А придёт время, и вы активно примете эту сторону. И уже будете уничтожать миллионы, чтобы потом через 15-20 лет посочувствовать тем, кто останется. (Обрыв.)
(Белимов) — …уже подтверждённые данные из разных источников, что не менее двух процентов людей всей Земли подвергаются экспериментам со стороны сил космоса. Так оно и есть, или это выдумки всё?— Хорошо, а где остальные 98?
(Белимов) — Над ними не делают…— Они изолированы?
(Белимов) — Не делают такого прямого эксперимента, а два процента, когда их вводят в гипноз, они вспоминают, что да, они забирались в какие-то лаборатории, там исследования были, яйцеклетки и прочее. Вот этот вопрос нас…— Так будьте точнее.
(Белимов) — Так.— Вы спрашиваете о прямых исследованиях?
(Губин) — Т. е. физических.(Белимов) — А какие ещё могут быть? Да, о прямых, о заборе людей в лаборатории какие-то, — физических людей, физическая сущность, т. е. полностью. Подтвердите вот это! Настолько споры у нас суровые идут, что правды нет, и никто не знает.— Менее 2%.
(Белимов) — Менее одного?(Губин) — Менее двух.(Белимов) — Менее двух.— А вот вы ставите эксперимент, как вы говорите, двенадцати процентам.
(Белимов) — Повторите!(Васильева) — Это мы, мы ставим двенадцати процентам.(Губин) — Люди.(Васильева) — Да.— Да. Ибо ваша наука обучается на жертвах.
(Губин) — Верно.(Васильева) — Скажите, пожалуйста, вот о рождаемости той же. Вот мы, действительно, может быть, как-то человечество живём какой-то такой хаотичной половой жизнью, что у нас и случайные дети появляются, и, так сказать, нежеланные, что ли. Ну, в общем, всё это не очень приятно, будем говорить так. Вообще, человечество когда-нибудь регулировалась рождаемость естественным путём, т. е. вот как животные, допустим, это делают?— Да. Хотя бы вспомните войны, и что предшествовало им.
(Губин) — Повышение рождаемости.
(Женщина) — Повышение рождаемости перед войной всегда.— И что интересно, если Земля захочет избавиться от вас, она будет не убивать вас, а повысит рождаемость.
(Женщина) — Повысит?(Васильева) — Да. Всё правильно.(Белимов) — Ну мы это пока не наблюдаем, особенно в России.(Васильева) — Да? А разве нет? А Китай?(Белимов) — А-а, Китай!(Васильева) — А другие страны востока?(Белимов) — Угу. Скажите, есть ли силы, которые охраняют человека и помогают избежать опасности на протяжении…— Вы уже спрашивали — Ангелы хранители.
(Белимов) — Ага, ясно. Извините.— Но чаще, вы их не слышите и делаете всё наоборот.
(Губин) — Скажите, может быть, это те первые люди, которые жили на Земле, ну, так сказать, не физически?— А как же тогда теория реинкарнаций? А где же тогда были вы?
(Губин) — А-а, ну, значит, мы с ними как-то разделились, да?(Васильева) — Ну это мы, солнечн… ну, если можно так называть, солнечное человечество, да? Это наши ангелы человечества.— Мы когда-то говорили вам, что вы убиваете, даже не зная о том. Так вот вы для кого-то являетесь ангелом-хранителем.
(Белимов) — Вот на днях мне… спрашивающие…— Но…
(Белимов) — Так, извиняюсь.— …не считайте и не равняйте себя с богами, ибо вы не знаете этого, — первое. Второе. Вы ведёте себя, как боги. Заметьте, чтобы вы ни делали, вы делаете только в своих целях.
(Васильева) — Да.— Куда бы вы ни пришли, вы устанавливаете свои законы. Верны они или нет, вас это не волнует. Почему?
(Васильева) — Жажда власти, опять же.(Губин) — Да нет просто у каждого свой опыт и жизненное наследство.(Васильева) — Да нет, мы просто считаем, что мы цари природы, что всё остальное это подчинено нам должно быть, и в наших собственных целях использовано. Собственно, это сейчас такая теория доминирует, и это действительно так.(Губин) — Сейчас сами учёные приходят к тому, что Земля тоже, так сказать, разумное существо.(Васильева) — Ну слава богу.— Учёные пришли к тому, что, действительно, большинство, как вы говорите, проценты — это серая масса, это всего лишь только биологическая масса. Вы говорите у каждого свой мир, вами же сказано: сколько людей, столько и взглядов.
(Губин) — Да.— А всмотритесь и увидите, что это неверно. Большинство имеет взгляды окружающих, и в итоге 10-12, и не больше. И потому вам нужны вожди. И потому даже богов вы называете как? Вспомните! И как вы себя называете? Овцами?
(Васильева) — А-а, ну да, пастухами и овцами.— И при этом вы считаете себя Богом.
(Васильева) — Парадокс.(Белимов) — Ну это от нашей «темноты».(Васильева) — Нет, ну, вообще, мне так кажется, что всё-таки человечество должно найти выход, потому что мы сами себя губим, в принципе, и это настолько уже явно… И уже, по-моему, это каждому ясно, что мы себя просто можем уничтожить. Но неужели у людей не проснётся хотя бы жажда жизни, уж не говоря о другом?— Вот благодаря этой жажде жизни, вы погибнете быстрее.
(Васильева) — Да?— Ибо вы создаёте войны, чтобы выжить, ибо вы ищете мир, лязгая оружием. Вот вам жажда жизни уничтожить всё, но остаться живым самому.
(Васильева) — Да нет, я не это имела в виду.(Губин) — Не это имелось в виду.— Не это имелось, но это делается.
(Васильева) — Да, это делается. Правда.— Ибо избранных гораздо меньше, и мы говорили вам о серой массе.
(Белимов) — А нынешнее разоружение, по крайней мере, у нас — это к благу или, наоборот, может превратить в порабощение нашей страны?— Всё зависит, честны ли обе стороны.
(Васильева) — Ну всё-таки мы разделились на государства, даже так, да? — люди, на государства, на нации и не только. Ну это, может быть, и должно так, потому что все люди разные, так же как и нации, семьи какие-то разные, обычаи и так далее. Но ведь, в принципе, человечество должно как-то соединиться, объединиться, понять, что не столь важно вот эти страны, границы, что мы лучше, а вы хуже, что мы должны жить лучше, а вы грабить других за счёт, так сказать, этого. Ну должно же как-то…— Есть всего лишь только два варианта: это быть всем «одной массой», той самой массой, которой нужен… Или все должны стать избранными. Так что легче?
(Васильева) — Ну легче стать серой массой, это точно.— Что вы и делаете. Что успешно делает и ваша политика.
(Васильева) — А вот скажите, вот люди, которые стоят у власти, они владеют силами, но не умеют ими управлять?— Вы даёте эти силы. Если вы хотите диктатора — он и придёт. Вы выбираете.
(Васильева) — М-да.— Ваше воплощение мечты. Если большинство желает палача — палач придёт.
(Белимов) — Скажите, для тех, кто успешно сдаст экзамен и будет переведён в следующую, т. е. новую эпоху Сатья Йогу, — как быстро будут меняться существующие сейчас социально-экономические, политические отношения на планете? Каковы свойства этих экспериментов?..— И ничто не случится. Ничто не случится. Потому что вы это приняли, как экзамен, — всего лишь только экзамен, всего лишь один шаг. А как вы сдаёте экзамен? Со шпаргалками или просто заучиванием, и не всегда понятием предмета. И пока вы будете так считать, на этот вопрос мы ответим: ничто не изменится.
(Белимов) — Угу. А вот какова дальнейшая судьба низших слоёв тонкого мира и его обитателей, остающихся там после 2000 года? Ведь большая часть…— А мы вам говорили что-то о 2000 годе?
(Васильева) — Да.(Белимов) — Ну как-то ожидается, что…— Мы говорили вам о конце света?
(Губин) — Вы говорили: «Как представляете, так и будет».(Васильева) — А зачем вы представляете всё это, если это неверно? А вот давайте, знаете, ещё раз вернёмся к святым людям, которые умирают, оставляют тела, которые не разлагаются. Вы можете подробней объяснить, почему у них тела не разлагаются? И вообще, нужно ли это? Вот как-то меня этот вопрос затронул.— Что такое «разложение»? Это всего лишь новая форма жизни, которая присутствовала в вас, она есть в вас и сейчас. Тот же червь победитель есть в вас, но он не может, как вы говорите, активизироваться. А когда вы умираете, вы отдаёте ему все права, и он становится властелином, только и всего. Но если же вы знаете своё тело и управляете им, неважно осознано или нет, божественно или разумом, то вы не дадите ему этой власти, и тело останется нетленным. И тогда вы уже можете брать древние легенды, когда душа приходит отдыхать в это тело. Именно тогда оно обладает, как вы говорите, чудотворной силой. Именно тогда оно может лечить. Всё остальное время — это просто тело. И хотя оно имеет энергию, чаще эта энергия не принесёт вам пользы. Что делаете и вы. Представьте человека из серой массы. И хотя это грубо, но, к сожалению, это так — человек серой массы. Он приходит, и хочет… Для чего вы приходите к святым телам?
(Васильева) — Ну, наверное, больше всего излечиться хотят.— Излечиться. А вера?
(Васильева) — Ну, кто верит, а кто нет. Кто-то на авось приходит, а вдруг поможет.— А если есть только зерно веры и не больше, как вы думаете, придя и увидев серую массу верующих, встанет тот на ихний же уровень? Прорастёт это зерно? Прорастёт. Только с тем условием, если зерно было ниже уровня серой массы. А что нужно сделать, чтобы наверняка эта масса была выше потенциалом? Что? Ваша реклама. И как бы вы ни назвали, это всего лишь реклама, это всего лишь… Никакой разницы, что вы рекламируете напиток или рекламируете мощи святых, никакой. Почему? Потому что рекламирующие это делают просто в целях наживы.
(Васильева) — Скажите, а вот в восточных странах, там часто бываю… ну, во всяком случае, так… Ну, может, это тоже реклама, описывается. Ученики видят своих учителей, которые там при жизни умерли… в телах как бы они приходят. Это возможно?— Да. Вы же видите сны?
(Васильева) — Да.— Вы же видите в телах, а не в астральных телах.
(Васильева) — Ну да. А вот про Христа… Вот он когда умер, три дня, значит, он там лежал в нише. Потом, когда Мария Магдалена пришла, — увидела, что его нет, тела нет. Это действительно было так?— Да.
(Васильева) — И… ну как… Ну, осталось… его тело осталось с ним? (пауза) Вы не можете этого сказать?(Женщина) — Она же… ну, когда он был садовником, посчитал за садовника его.(Васильева) — Или он вот владел, действительно, как вы нам говорили, вот владел этими силами…— Мимикрией.
(Васильева) — Мимикрия? А… Ага.— Но это было бы неверно. Просто управление телом.
(Васильева) — Он умел, да? — это делать. А вот скажите…— Это должны уметь делать и вы. Простите, когда вы плачете у вас одно лицо?..
(Васильева) — Да нет.— …с тем, когда вы смеётесь. На уровне подсознания вы меняете своё лицо. А теперь возьмите и войдите в роль: Вы артист, Вам не хочется плакать, но по роли Вы должны плакать. Как Вы, измените?
(Васильева) — Ну, если хороший артист, то изменит.— Ну почему вы тогда исключаете?
(Васильева) — Ну, интересно.— Вы ищете чудесных объяснений, чудесных явлений. И потому пока вы будете искать чудеса, вы ничему не научитесь, потому что всё лежит на поверхности и всё очень просто. Вы же намудрите и сами же заблудитесь в этих мудростях. И потом плюнете на всё это, и скажете: «Ничего этого нет!» — и будете обвинять других, но не себя, не вашу мудрость. Разум — он на то и разум, чтобы разумно обмануть и себя и вас.
(Губин) — Значит, всё дело в том, как говорится, «ноу-хау» — знать как.— Нет. Не надо «знать как», не нужны инструкции. Ну возьмите, возьмите в пример артиста. Вы можете найти инструкцию, как сделать гримасу недовольства, плача, смеха? Вы можете найти эту инструкцию?
(Васильева) — Нет.— И как вы думаете, если она будет создана, по этой инструкции вы создадите реальную гримасу?
(Васильева) — Нет.— А что тогда ещё не хватает?
(Васильева) — Да здесь только одно нужно — только внутреннее перевоплощение.— Тогда простите, если вы должны создать гримасу плача, то самое идеальное, если вы будете плакать. Согласны?
(Губин) — Да.— Так чем тогда управляется ваше тело?
(Губин) — Настроением.(Васильева) — Нет, внутренним настроем.— Настроением? Для того чтобы стать артистом, вы должны менять настроение?
(Губин) — Для того чтобы стать хорошим артистом — да.— Нет, вы должны владеть чувствами, но никак не настроением.
(Губин) — Но а…— Что такое настроение?
(Губин) — Да, что это?— Это всего лишь последовательность чувств.
(Васильева) — А, и нужно выбрать определённые чувства, да? — овладеть им.— Нет, нужно сделать правильную последовательность.
(Губин) — Угу.(Белимов) — Скажите, я, в последнее время как-то, встречаясь с предсказателями, с элементами проскопии… Вот, допустим, первый вариант: предсказание на камешках по системе древнего учёного. Насколько оно близко, и, вообще, отражает ли реальность?— Вы бросаете камни?
(Белимов) — Да, я бросаю.— Что вы думаете перед тем?
(Белимов) — Думаю об этом вопросе и как-то настраиваюсь.— Хорошо. Как-то настраиваетесь — значит, и как-то получили ответ. Кое-как.
(Белимов) — Кое-как это может быть, да?— Ну вы же настраиваетесь кое-как?
(Белимов) — Да.— Вы не можете управлять своими мыслями, вам некогда, вы спешите или что-то ещё, и вы не можете толком настроиться. Итого: толком не будет и ваше гадание.
(Белимов) — Т. е. приблизительно, в общем, результат получается. Ясно.— Вот первое.
(Белимов) — Так.— И второе. Здесь тоже нет инструкций. Вы хотя бы научитесь просто увидеть эти камушки, и хотя бы научитесь чувствовать: нравится вам эта картинка или нет, расположение камней, хотя бы пока это. Если вы чувствуете, что вам не нравится хотя бы вид камней, или хотя бы как они расположены — да, тогда вы можете говорить, что будет что-то плохо. Но будьте осторожны, как вы говорите, с настроением: если вы веселы, то, естественно, и камни будут весело разбросаны. Вы согласны?
(Белимов) — Угу.— В том и сложность.
(Губин) — Тут надо отрешиться от всего, да?— От всего, полностью от всего, и оставить лишь только вопрос. И чем точнее будет задан вопрос, тем точнее будет дан и ответ.
(Губин) — Скажите, пожалуйста, а вот у меня по жизни бывали такие ситуации, когда ну очень уж надо был ответ. И как-то я его спрашивал, там, не знаю, и у звезды — короче, у кого только не спрашивал, — и у деревьев, и получал ответ. Это не значит, что лично они это мне сказали? Это, может быть, я в себе его увидел сам.— Конечно. Но если вы говорите о единстве, если вы говорите о всезнании, зачем же вы ищете извне? Вам нужна подсказка, вам нужен толчок, вам нужен резонанс. И вы, задавая вопросы, уже знаете ответы. Но только пока не можете сформировать их. И тогда вы даёте себе установку, гипнотизируете самого себя. «Если этот камешек… или если я выберу эту карту, то, значит, да, если не эту — значит, нет!» И вот эта установка сильнее заданного вопроса. И тогда вы выбираете именно эту карту, именно это расположение камушков, которые говорят, допустим, «да», потому что вы хотели больше «да». Но вами неправильно был задан вопрос. Вы получили ответ «да», а вот на какой вопрос вы получили «да»? Пока вы просите о чём-то, множество мыслей пронеслось. Вы согласны?
(Губин) — Угу.— А вот какая из них была сильнее, где корень, где начало — вы не знаете. И потому это «да» может относиться к другому. И когда вы убедитесь, что вместо «да» нужен был ответ «нет», вы скажете: «Я не верю в эти камешки! Всё это чушь!» И тогда вы можете не садиться и не гадать. Простите, вы идёте к рати святых, вы хотите, вы веруете, и та же сила ведёт вас, когда вы хотите гадать. Но только, к сожалению, чаще этой силой управляете не вы, а предсказатели.
(Губин) — Скажите, именно поэтому хорошо слышится ответ, когда действительно очень уж волнует, так сказать, все мысли в этом направлении? Т. е. посторонние мысли не лезут в голову. А не просто так, кабы чтобы.— Безусловно. Стоит ли об этом спрашивать?
(Губин) — Ну лишний раз подтвердился.(Белимов) — А вот другой случай был: когда одна целительница или ясновидящая, прямо обращалась к своему учителю, и рукой потом писала ответы. Вот тут какая связь? Что за учитель? Она выходит на информационные слои, видимо.— Давайте поговорим об учителях.
(Белимов) — Так.(Васильева) — Давайте.— Начнём с ложных или с истинных?
(Губин) — Давайте с ложных.(Васильева) — С истинных давайте начнём.— Так решитесь же, с каких начнём?
(Белимов) — Ну вначале ложные, мне кажется, а потом уже истинные.(Васильева) — Ну большинство — давайте, как большинство.— Большинство?
(Белимов) — Ложные.— Ложные. Это те самые учителя, которые не дают истинным учителям говорить. Это те самые учителя, которые родили вы сами — ваша мечта. Простите, а почему учитель? Тогда давайте сделаем так: вы живёте на необитаемом острове, никогда у вас не было никаких учителей, ни физических, ни тем более других. Как вы думаете, по-другому будут называться они? Так и будут называться учителями или будут сразу же богами?
(Васильева) — Ну где как, наверное.(Белимов) — Богами, наверное.— А здесь только учителя. Простите, когда шаман приходит к камню, камень для него — учитель. Итак, вы, видя свою беспомощность, и не веря себе, ищете помощь извне, и находите — выдуманные учителя. Именно тот самый дух, о котором вы мечтали всю жизнь, и которого вы не могли найти, и для вас он является учителем. И очень страшно, если вы будете ему полностью подчиняться. Конечно, с первого взгляда можно сказать, что вы подчиняетесь самому себе, своей мечте, и в этом нет ничего страшного. Нет, это страшно. Потому что надчувства… чувства нарисовали этого учителя, а потом разум нарисовал, дорисовал, доисправил. Понимаете?
(Васильева) — Угу.— Давайте возьмём так: возьмём человека, возьмём мнимого учителя, и возьмём, когда этот человек находится в печали. Как вы думаете, какой будет учитель?
(Белимов) — Тоже такой же.— Будет успокаивать, будет жалеть. И будет жалеть именно так… заметьте, учитель жалеет лучше, чем другой какой-либо ближний человек. Потому что вы-то знаете, как вас лучше пожалеть.
(Васильева) — Ну да.— И вот он вас жалеет, помогает. Или наоборот?
(Васильева) — Ну если как воспринимать.(Белимов) — Если вы начали с ложной, то, наверное…(Васильева) — Но вряд ли это помощь истинная. Это скорее ещё раз…(Губин) — Нет, ну если двояко, можно, конечно, и…— Ну вот смотрите. Если вы настроены, чтобы вас жалели, и вас жалеют, вы больше и больше плачетесь в жилетку тому учителю…
(Васильева) — Ну да. И что?— И в итоге вы теряете силы. Ибо они были потрачены на самолечение, как вы говорите, саможаление. И что? Когда к вам придёт кто-то другой, ближний вам человек придёт и будет жалеть вас… а вы не будете ему веровать, потому что он же не знает, как вас надо лечить. Согласны?
(Васильева) — Согласны.— И вы будете видеть его ошибки, ибо вы уже нарисовали картину-идеал — тот самый учитель. И не видя этого идеала в ближнем — вот здесь уже первый «кирпич», и так дальше, дальше и дальше. И в итоге ваш лучший друг становится вам врагом.
(Васильева) — Т. е. происходит подчинение, да? — вот этому. И человек теряет вообще своё истинное «Я», как бы заблуждается.— Нет, сперва вы занимаетесь чисто самолечением, самообучением, а потом фантом, который уже может существовать и без вашей помощи, ибо он достаточно набрал энергии, и вы подпитываете, пока веруете в него. И вот этот фантом, конечно же, хочет приобрести свободу. И тогда он будет вам уже подсказывать совсем не то. Для чего? Да чтобы вы отвергли его, прогнали и сказали: «Нет, это плохой учитель!» Или создать любой принцип недопонимания или, наоборот, сделать вас рабом.
(Васильева) — А когда его прогонят, он уйдёт, и что будет делать?— Он не уйдёт. Просто он поменяет шкуру, только и всего. Он может самого себя убить. Представляете, приходит другой учитель, происходит борьба, конечно же «хорошие парни побеждают всегда», — и у вас новый учитель, и вы считаете, что добро восторжествовало, и больше увязли.
(Белимов) — Продолжите по уже не ложным, а по истинным учителям, их поведении.(Васильева) — Нет, может, ещё ложные какие?(Белимов) — Или ещё по ложным есть что сказать?— Множество. Множество ложных. Ложь — это именно то, что не существует. Возьмите словарь Даля и найдите, как описывается ложь. А теперь попробуйте объяснить сами, что такое ложь. Найдите слова. Найдите антонимы, найдите синонимы. Попробуйте!
(Васильева) — Ну ложь — это уход от истины.— Уход от истины. Хорошо, а вы знаете истину?
(Васильева) — Да нет, конечно, но…— А как же вы тогда узнаете, что вы ушли?
(Губин) — Верно.(Васильева) — Ну всё равно внутренний-то есть импульс всегда. Просто мы его, может быть, не очень-то и прислушиваемся. Но вот насколько мне так вот я иногда думаю про себя, что…— Итак, ложь — это относительно, да? Ибо вы разумом не можете определить, насколько он ушёл, ибо вы не знаете истины. Конечно, проще знать, что у вас в кармане столько-столько-то, а вы говорите столько-столько. Здесь вы можете количественно определить, насколько вы солгали. Но как количество. И при этом вы не сможете определить, намного ли вы солгали. Всё зависит от внешних обстоятельств, для чего вы лгали.
(Васильева) — Ну, ложь — это иллюзия, наверное, тоже. Именно, что мы…— Хорошо, иллюзия. И мы снова вернёмся. А вы видели истину? Вы видели истинную картину?
(Васильева) — Нет.— Нет. А как же вы тогда можете говорить, что это иллюзия, а это нет? Только из-за того, что это вам больше нравится, а это нет?
(Васильева) — Да нет.— А как?
(Васильева) — Ну я не знаю, как мы вот определяем…(Губин) — Да скорей так и есть: нравится и не нравится.(Васильева) — Ну вообще-то, зачастую, да. Если не понравится — значит, это ложь, а если понравится — значит, это правда. Ну это общепринято. Но это же не тоже ложь.— Давайте дальше. Что же такое ложь? Скажите ещё что-нибудь.
(Васильева) — Ну, наверное, это… Каждый человек, наверное, какую-то точку отсчёта выбирает от себя, относительно, и для него ложь — всё то, что ему не подходит. Наверное, так.(Губин) — Наверное, один из вариантов истины, скажем так.— Прекрасно. Итак, вы утверждаете, что всё ложь, всё ложь, истины нет. И то, что мы сейчас говорим — это тоже ложь.
(Губин) — В принципе, да. То, что вы говорите.— Да?
(Губин) — Вернее, он говорит, если уж точнее быть.(Васильева) — «Мысль изречённая — есть ложь» («Силенциум» — Ф.И. Тютчев). Ну тогда всё, что мы говорим…- «Я лгу!» Как вы думаете, человек, сказавший это, лжец или нет?
(Губин) — Смотря, как считать.(Белимов) — По крайней мере, в этом слове…— Ну давайте подумаем. Итак - «Я лгу!» Если он говорит правду — значит, он лгун? Но раз он лгун — он сказал правду?
(Васильева) — Да.— Значит, он уже не лгун?
(Губин) — Да, но это зависит от данного момента.— От данного момента?
(Губин) — На данный момент он, может быть, не лгун.— Именно какого? Но он же лжёт. Он же сейчас вам сказал, на данный момент произнёс эту фразу.
(Губин) — Он уже лгун.— Но он уже сказал, что он лжёт. Так он говорит правду или нет? Вы можете объяснить?
(Губин) — Объяснить можно, в принципе.— Тогда, пожалуйста.
(Губин) — Если он… Ну он может солгать, что он сейчас лжёт.— Значит, он лгун.
(Губин) — Да, значит, он лгун, получается.— Но он сказал, значит, правду?
(Васильева) — Да.— На данный момент он сказал правду?
(Васильева) — Да.— Так, значит, он не лжёт?
(Васильева) — Он сказал правду, что он, да, солгал.(Белимов) — Парадокс.— Вот и попробуйте решите его.
(Губин) — Хорошо, мы подумаем. Интересно.(Васильева) — А вот скажите, вот об истинных учителях мы ещё так не…— Истинный учитель.
(Белимов) — Да.— Его голос слишком тих. Он никогда не повышает голоса, во всяком случае, редко делает это. Это тот, который чаще бьёт вас, когда уже не может сделать другое. Когда вы уже идёте тропой гибели, именно он сбивает вас с этого пути. Вы воспринимаете его, естественно, врагом. У вас сорвалась сделка, вы не успели попасть туда-то, туда-то… «Злые силы!» — говорите вы, - «Злой рок!» Чаще истинное вы принимаете за злой рок. Чаще вы его стараетесь уничтожить, избавиться от него, ибо он не лжёт вам, ибо он не будет поддакивать вам. А вам не нравится это.
(Васильева) — Да, мы любим, когда нас гладят по головке.(Белимов) — А есть ли способы, как получше всё-таки вот этого друга истинного определить, почувствовать? Какие лучшие способы?— Верить в себя. Если вы будете веровать и любить себя, а не обобщать с общей массой, и в то же время не выделяться, не становиться фараоном, тогда вы сможете услышать его. А пока вы средняя масса. Или пока вы играете в Наполеона — вы и услышите его. И если вы будете унижать себя, и если вы будете говорить: «Господи!» — и так далее, с чувством унижения — Господи не услышит вас, не услышит и учитель.
(Губин) — А кто услышит? Ложные учителя?— Тот, кто унижает. И вы преподнесёте ему прекрасный подарок.
(Губин) — Так это сколько же народу-то верит в такого Господа?— В какого?
(Губин) — Вот, в которого вы сейчас говорили, который унижает.— А вам и сказано: «Князь мира сего».
(Васильева) — Так мы и есть, вот человечество, это и есть Дьявол? Мы — это и есть этот «сын утра», который пал?— О нет.
(Васильева) — Нет?— Неужели тогда Адам или та же Ева соблазняли друг друга, самого себя? Давайте скажем так: сила. Сила.
(Васильева) — И куда она направлена?— И чем меньше вы будете питать силу эту, тем быстрей, как говорится, вы избавитесь от Дьявола.
(Васильева) — А, мы сами подпитываем.— Но заметьте, даже у вас сказано: «И уйдёт царство Дьявола на 1000 лет!» А почему не навечно?
(Губин) — Да.— Ну почему? Да потому что нельзя жить только в добре, нельзя жить только в раю, иначе вы будете похожи просто на животных, которых кормят: вы перестанете думать, мыслить. И кем вы станете?
(Васильева) — Ну ясно, да.— И какой может… (Срыв.) (Обрыв.)
(Белимов) — Можем продолжить?— Да, вы можете спрашивать.
(Белимов) — У вас была долгая пауза. Мы не поняли, это вы же?— Я только одна из сторон.
(Губин) — А мы раньше с вами как-нибудь общались?— Да, но они носили имена, называли себя или масками или ещё кем-то, а я пока никакой.
(Белимов) — Это «новый» на сеансе. А сейчас, вы как чувствуете у нас обстановку? В каких мы масках? Что мы? Как настроены? Вы это ощущаете? Вы же должны ощущать?— О нет, я ощущаю только то, что ощущает мой хозяин, мой дом.
(Белимов) — Он сейчас спокоен?(Васильева) — Какой ваш дом теперь? Вам нравится ваш дом?— Мой дом?
(Васильева) — Да.— Если быть честным, то нет.
(Васильева) — А почему?— Он не ухожен.
(Белимов) — А что не хватает? Как это, не ухожен? Т. е. у него беспокойство какое-то?— Очень много хлама, не убрано, очень много лишнего. А иногда начинается генеральная уборка, но почему-то всегда нужное выкидывается, а какая-нибудь безделушка остаётся.
(Белимов) — А «генеральная уборка» — это что подразумевается: мытьё просто, моет себя, или мысли очищает? И что лучше моется?— Вдохновение.
(Белимов) — Вдохновение?— Это генеральная уборка.
(Васильева) — А, очень редко бывает, да?(Белимов) — А если молитва, если покаяние, — это ещё больше?..— Тоже уборка.
(Белимов) — Тоже уборка?— Но вы знаете, как вы каетесь?
(Васильева) — Да знаем.— Вы же не всегда это делаете откровенно, и получается «тяп-ляп, тяп-ляп». И весь этот мусор под кровать, в уголок, под ковёрчик. Но он же остался при вас, вы не выкинули. И потом вы берёте какую-нибудь игрушку, как вы говорите, мысль, рассматриваете, крутите, и не знаете, куда её применить. Вот вы с ней носитесь-носитесь туда-сюда, а она никуда не подходит. Вы взяли её и выкинули. Или отложили на запас. И даже не знаете, что эта мысль могла бы вам очень сильно помочь.
(Белимов) — А действительно ли, что искреннее покаяние, глубокое покаяние, может существенно изменить настроение, состояние, или судьба даже человека?— Ну конечно же!
(Белимов) — Да?! Но мы как-то не сталкивались с этим. То ли не было повода так каяться…— Но только, знаете, вы же не знаете, истинное это было или нет. Когда вы все толпой начнёте каяться, то вряд ли здесь будет пахнуть истиной. Просто вы будете играть. И вот эта толпа жаждущих в прощении — она не получит его, хотя будет чувствовать себя прекрасно и тоже изменится судьба. Но как был не ухожен дом, так и останется.
(Белимов) — Церковь любит именно как раз общественные, большие, громкие покаяния, чтобы все дружно, вместе. Они не правы, получается?— Конечно же нет.
(Белимов) — А почему тысячелетиями это практикуется?— Ну и что? А вы тысячелетиями живёте в нищете…
(Белимов) — Так.— …и практикуете это дальше. Хотя вы знаете, что это не нравится, вы знаете, что войны — это плохо. А что же вы их практикуете-то? И вам больше нравится идти уже по одной дорожке. «Вот я уже здесь ходил, по ней и пойду! Зачем мне по новой? А то заблужусь, не дай Бог, да ещё и шишки набью!» Вот и приходите по ним. А она уже, вся дорожка-то, разбита, а вы всё идёте и идёте. А другой не хотите. Вам новую дорожку построили, а вы не идёте. Вы же не знаете, что там будет.
(Белимов) — Скажите, а вы посоветуете чаще делать личные покаяния, внутренние, человека перед собой, или?..— Ну как это можно посоветовать?! Ну если вам нужно каяться — кайтесь! Но если вы скажете: «Каждую пятницу я буду каяться!» Ну как вы думаете, это будет искренно? Ну можно, конечно, сказать, дать обязательство, что я в день должен обязательно написать хотя бы одну страницу, и будете строго придерживаться этого правила. Вы будете писать, вы будете хорошим писателем, относительно. Потому что иногда вам будет не хотеться писать, но вы должны обязательно написать страницу. Теперь представьте: вы в эту пятницу решили хорошо покаяться, и причём не просто решили, а действительно вам потребность покаяться. Вы покаялись, а потом: «Я это буду делать каждую пятницу!» — вам же это понравилось, вы почувствовали облегчение. В следующую пятницу этого уже не будет. И тогда вы уже будете стараться получить то прежнее удовольствие. А как? Обманывая себя. И дойдёт, как вы говорите, до маразма: вы будете записывать свои грехи в блокнотик, чтобы потом не забыть, когда покаяться.
(Белимов) — Ну и получается, что ничего это делать не надо?— Если вам это не нужно — пожалуйста, не делайте того. Но если вы почувствуете — скорее и не откладывайте, иначе уйдёт, забудете и потеряете.
(Белимов) — А это в любой обстановке можно делать, даже в трамвае и в очереди? Или же всё-таки…— А вы считаете, что каяться надо обязательно на коленях?
(Белимов) — Ну как-то в более торжественной обстановке.— Ну представьте, вы захотели покаяться в трамвае, вы бухнулись на коленки и на место водителя стали креститься.
(Белимов) — Ну, может, не бухнулся, а мысленно так вот в трамвае каешься… ну, значит, это не даст результата? Т. е. надо особый настрой, свечу зажечь.— Ну что вы говорите? Но ведь вы уборку делаете в себе, а не снаружи! Ну зачем вам нужна эта свечка? Эта свечка нужна только тем, кто не может без свечки. Ну хотите, ключик, вот придумали себе ключик — именно свечка, именно икона, именно вот этот Бог, вот именно то-то и то-то. Вот вы верите в Иисуса Христа — значит, только он. Верите в Иегову — значит, только он. Это ваш ключик. Понимаете, христианин не пойдёт и не будет покаяния просить Будду, правильно? Потому что он сразу потеряет настрой.
(Губин) — Ну т. е. это и есть кумир, получается, да? Ключик.— Кумир? Вот пока вы будете считать его кумиром, это будет всего лишь только пустой звук. Тот же самый Будда будет всего лишь только куклой, которую вы сами слепили кое-как, и всё. И тот же Христос для вас будет посмешищем. И вы будете к нему обращаться, каяться, просить, но где-то в душе вы будете знать, что он просто вами создан, нарисован, слеплен. И потом будете сомневаться. Но что интересно, вы потеряете веру-то и в настоящего. А потом ещё и других за собой потянете. «Всё это чепуха, всё это ерунда! Послушайте совет старого человека!» (Обрыв.)