1994.11.27-2
(Сергей) — Вы говорили, что у вас нет врагов, но если наши эмоции приносят вам боль, болезнь, то почему вы не считаете нас врагами?— Вы здесь увидели противоречие?
(Сергей) — Да.— В чём? А вот теперь смотрите, что вы сказали сейчас. Если вы видите в том противоречие, вы уже говорите о том, что вы имеете врагов. Тогда почему же, когда болен ваш друг, вы не называете его врагом? Он же приносит вам несчастье, он приносит вам множество неудобств, он — враг?
(Сергей) — Я не говорил об этом.— Далее. Какой вопрос вы задали?
(Белимов) — Серый!— Поймите, вы ведёте записи, вы ведёте технический способ, и поэтому мы будем отвечать вам только на то, что задали вы, сознанием вашим, языком вашим, и то, что может воспроизвести ваша техника. Если же мы будем отвечать вам на то, что вы подумали, многие ли поймут?
(Сергей) — Я вам задал вопрос, то, что если мы вам приносим боль, почему вы нас не относите к отрицательным своим воздействиям на вас?— А вы подумайте, какой страшный вопрос задали вы. Кто тогда вы, если всё отрицательное, что приносит вам боль, вы считаете врагом? Ответьте мне на этот вопрос! Вы считаете врагом всё, что приносит вам отрицательное?
(Сергей) — Нет, не всё.— А почему же тогда вы нас спрашиваете?
(Сергей) — Ну вы не ответили всё-таки.— Мы не ответили вам? А вы подумайте. Далее. Пришёл к вам Христос, сколько боли причинили вы ему? Что, он считает вас врагами? Что вы задали? Посмотрите на себя, и что заставило вас задать? И дай Бог, в вашем понятии, если это задало всего лишь ваше сознание.
(Белимов) — Хорошо, будем так считать. Ну тогда повторите, всё-таки, какие качества личности наиболее ценятся и предпочтительны у вас?— Мы ответили вам.
(Белимов) — Ну неожиданные порывы…— Вдохновение.
(Белимов) — Вдохновение, угу.— Если хотите, талант. Всё, что вы говорите от Бога.
(Белимов) — Можете ли вы иногда поступать вопреки разуму, поддаваясь чувствам?— В вашем понятии — нет.
(Белимов) — Т. е. вы только руководствуетесь рассудком?— Нет. В вашем понятии, у нас нет разума, у нас нет чувств, ибо они соединены столь крепко, что не имеют разделения.
(Белимов) — А, вон что.— И что мы хотим сделать от вас.
(Белимов) — Угу. Скажите, вот есть такая версия, что болезни у людей — это живые существа. Она верна?— Отчасти, да.
(Белимов) — А можно ли с ними, с этими болезнями, войти в контакт? Можно ли их изгнать, попросить уйти?— А вы подумайте, кто вы? Если хотите, вы — колония множества живых существ, клеток, микробов, и далее, далее. Вы согласны?
(Белимов) — Так, согласны.— Если душа ваша хозяин над телом вашим, хозяин может избавиться от неугодного слуги, и может нанять другого. Вы поняли ответ?
(Белимов) — Ну, поняли. Т. е. мы можем болезнь уговорить уйти. Так?— Уговорить?
(Белимов) — Ну да, ну или приказать. Мы уж не знаем, как себя с ней вести.— Можете, но можете это сделать духовно. Да, вы это можете сделать, но, к сожалению, вы ищете избавление от болезни сознанием. Т. е. тело хочет вылечить себя, не призывая на помощь душу. И когда душа приносит вам совет, столь необычный для тела, то вы говорите «умопомрачение», и боитесь исполнить то. Потому и болеете, что не восприняли то, что было нужно вам. И когда к вам приходят, и говорят, есть способ излечить так и так, вы говорите: «Да, я знаю его уже давно!» — и потому ему не доверяете.
(Белимов) — Т. е. надо стараться слышать душу, стараться, когда слишком больно, да?— Ну, если мы говорили вам, и даже вы говорили нам, что духовные болезни… так лечите тогда душой.
(Белимов) — Ладно. А скажите, вам известна болезнь такая, как рак у людей?— Да.
(Белимов) — Чем она вызывается?— Чем?
(Белимов) — Да.— Само название ваше уже говорит об этом.
(Белимов) — Нет, ну, она непохожа на существо рак, ракообразное.— А мы и не говорили о раке. Измените слово, ведь когда-то оно звучало по-иному.
(Белимов) — А-а! рок, да?— Да. Это уже вы перевели.
(Белимов) — Понятно. А это вызвано неправедным образом жизни, или самой судьбой человека?— Если мы говорили вам, что вы хозяин, и что всё, чтобы не случалось с вами, виноваты вы, причём здесь судьба? Судьба — это всего лишь ваша подруга. Любые её удары направлены вами. И если вы любите судьбу свою, она ответит вам любовью. Если вы ненавидите её, получите ненависть. И всё, что било вас, нанесено вами же, вашими же руками, вашими же мыслями.
(Белимов) — Вот, наверное, поэтому есть народности, где вообще не болеют раком, т. е. роком. Есть такие?— Называйте «раком», вам это будет привычней.
(Белимов) — Т. е. такие народности есть, они как-то сумели душой жить, сохраняя здоровье.— Поймите, вам трудно разделить духовное и физическое, ибо вы не видите здесь границ.
(Белимов) — Да.— Поймите, многие болезни, в вашем понятии можно назвать, что они биологические. И если вы влили в себя яд — это же не значит, в вашем понятии, что вы духовно заболели, нет. Это сильно отравило вас, но только вы не можете соединить одно «но»: что заставило вас влить этот яд? Что?
(Белимов) — Да, мы не сможем на это ответить. Скажите, одна исследовательница аномальных явлений заявила, что она мечтала бы умереть от рака. В чём она права или не права?— Мы вам отвечали. Если вы живёте в нереальном мире, то все ваши мечты — это только ваши. Ваше видение — только ваше. И если ваше счастье в том, чтобы умереть от рака, и когда вы умрёте от него, вы будете счастливы, и будете правы в этом, ибо это ваше счастье. Но для другого — нет, если он, конечно, не хочет того же.
(Белимов) — Скажите, вот очень важный вопрос для одного человека. Можете ли вы помочь излечить больного, и при каких условиях, если это будет единичный случай, или для демонстрации ваших возможностей, или если это будет сугубо секретом между нами? Можете так помочь излечить?— Зачем нам демонстрировать себя? Мы, наоборот, приходим и будем создавать вам много сомнений «есть ли мы вообще», ибо это заставит вас думать. Поймите, если вы будете уверены, что мы существуем, и будете знать «от и до» кто мы, то вы воспримете все наши ответы или за правду или за ложь, и не будете уже думать о них. Даже если это истина, вы будете говорить: «Я знаю то!» — и не более.
(Белимов) — Одним словом, вы не…— И тогда мы потеряем смысл. И вы, всё, что приобрели, потеряете. И потому мы когда-нибудь придём, и посеем вам столь сильные сомнения, что вы откажетесь от нас или нет — всё будет зависеть от вас. Придёт время, когда вы будете осмеяны, и тогда вы должны будете пройти испытание: остаться при своём или пойти, куда идут все, — пойти со всеми, лишь бы не отстать и не быть осмеянным. Придёт время, когда ваши понятия будут осмеяны, ваши взгляды будут оплёваны, и вы должны будете найти силы, или отказаться от них, или поднять их.
(Сергей) — Кем оплёваны?(Белимов) — А кем оплёваны? Нашим обществом, человечеством, нашим окружением?— Да, но не понимайте это буквально! Почему вы принимаете всё буквально?
(Белимов) — Нет, не буквально, но мы понимаем, метафора.— Разве нет? Разве сейчас не плюют в вас? Метафора.
(Белимов) — Не так уж сильно. В принципе, мы привыкли к скептицизму, к тому, чем мы занимаемся. Но мне кажется, люди сейчас привыкают к аномальным явлениям, к необычным проявлениям, и вряд ли будут гонения в ближайшие годы.— Мы говорили вам о вашей реакции, о добре и зле, вы должны помнить. Придёт время, когда вы примете нас за зло, ибо мы будем вынуждены дать вам испытание вашей твёрдости. И придёт время, когда вы примете нас за зло, или за добро — это должны будете решить вы. Когда мы придём, в вашем понятии «жестокостью», и поможем осмеять, и оплевать вас, — и вы должны будете разобраться: добро ли то было или зло.
(Сергей) — А кому вы поможете оплевать и осмеяться над нами?(Белимов) — Ну, нашим оппонентам.(Сергей) — Так вот я и говорю, кому?(Белимов) — Оппонентам всё-таки, да? Т. е. вы нас попробуете так экзаменовать?— Вся ваша жизнь — экзамен, поймите это! И многое зло вы принимаете за добро, и так же добро принимаете за зло. А можно сказать проще, и было бы точнее для вас: нет зла, есть только добро, и добро вы принимаете за зло или всё-таки за добро. Приходит время, когда бьют вас, и вы говорите: «Это зло!» Да, это будет зло, если вы будете говорить, что то — зло, и не увидите в том урока. Но если будете биты, но воспримете добром, новым уроком, испытанием, то это останется вам добром, и не приведёт зла — вот вам одна из заповедей о щеках.
(Белимов) — Скажите, пожалуйста, но всё-таки вы не берётесь излечить одного серьёзно больного человека?— Мы же говорили вам. Мы говорили вам о вашей физике, о нашей незаинтересованности, и о том, что вы подразумеваете под добром и злом. Что? Болезнь — это зло или добро? Как вы воспримете это?
(Белимов) — Зло, конечно, для родственников и для того человека.— Да? Были множество, что были прикованы к постелям болезнями, и ими были написаны множество произведений, и они не считали болезнь злом, и даже были рады болезни той, возможности временной. Было множество тех, кто прозябали в нищете, но создавали великое. И сколько множество использовало нищету ту, обогащаясь.
(Белимов) — Скажите, а известно ли вам искусство врачевания филиппинских хилеров? (Срыв.) Известно ли вам искусство филиппинских хилеров?— И да и нет, ибо мы не поддерживаем.
(Белимов) — Но многие специалисты относятся к хилерам, как к шарлатанам или фокусникам. А на самом деле?— Нет, они не шарлатаны, но мы не поддерживаем.
(Белимов) — Так, понятно. А действительно ли, что они могут вторгаться в человеческое тело, не разрушая кожные покровы?— В этом нет ничего необычного. Мы говорили о вас, как о множестве колоний. Вы — колония множества живых существ. И вы сами говорили: «Можем ли мы уговорить болезнь отойти?» Если вы можете уговорить болезнь отойти, почему бы вам не уговорить?..
(Белимов) — Тело раскрыться, да?— Спрашивайте дальше.
(Белимов) — А каким образом они всё-таки это делают, вы не можете сказать?— Если мы вам скажем, вы начнёте делать то? Нет. Они не говорят того, почему должны будем сделать это мы? Почему мы должны быть предателями? Почему мы должны быть раскрывателями чужих тайн?
(Белимов) — Хорошо, вы справедливы. Тогда на самом ли деле они способны удалять раковые опухли, как они говорят?— Да, могут.
(Белимов) — А может, это лишь…— Они могут избавить вас лишь только от болезни, а от самих корней — нет.
(Белимов) — Т. е. это временное избавление.— Ну почему же? Всё зависит от времени. Вы можете просто не вырастить новую болезнь, не успеть, ибо умрёте. И тогда можно будет смело сказать, что врачеватель добился, и вылечил вас полностью от той болезни, лишь благодаря тому, что не хватило времени вырастить новую. Но вы забываете и другое. Если к вам приходят излечивать одну болезнь, вы получите другую: не лучше, и не хуже той.
(Белимов) — Скажите, перспективны ли исследования и методики хилеров для лечения людей?— Да. Вы должны помогать друг другу. И хотя вы это делаете неправильно, всё-таки иногда вы это делаете с чистой душой. И когда приходит к вам врач, и лечит вас, он должен делать это. Даже если это он делает чисто физически, он должен всё равно делать то, ибо это тоже урок для него и для вас.
(Белимов) — Хорошо.— И каждое ваше мгновение — это урок, школа. И пока вы не поймёте того, вы будете совершать множество ошибок, вы будете повторять множество уроков, пока не поймёте и не исправитесь. И нам трудно объяснить вам, и вы будете говорить, что мы не ответили вам. Но как мы можем ответить то, что вы не можете понять, что не может понять ваше сознание, но прекрасно видит ваша душа? Но ваше сознание столь могуча, столь сильна, что закрыло душу. И душа та воспрянет лишь только тогда, когда, в вашем понятии, придёт смерть, когда ваше сознание умрёт. Ваше сознание умирает, ибо ваше сознание — физика, химия. Ваша память — химия. Все ваши чувства — это реакции души. И если от страха в вас адреналин — это не значит, что адреналин порождает страх, нет, — это реакция души порождает адреналин, и тело отзывается страхом. Далее. (Срыв.)
— Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, а могут ли другие люди, не филиппинцы, овладеть искусством хилеров?— Это можете сделать даже вы.
(Белимов) — А что мешает?— Что?
(Белимов) — Да.— Ваше сознание.
(Белимов) — Т. е. неверие.— Неверие, да, это первое. Если вы уверуете, что это вы можете сделать, тогда найдутся другие причины, но они уже будут более преодолимы. Но если вы будете говорить «я верю, я верю!» — это не значит, что вы стали верить, просто сознание пытается обмануться. Ибо у вас есть, и вы называете это инстинктом, хотя вы не правы: истинные инстинкты, что даны природой, не вредят вам. В том теория ваша не верна. Вы же называете инстинктами то, что приобрели сами. И в вас есть страх неизведанного, и как бы вы ни говорили, что я не боюсь, страх остаётся в вас. Он может перейти в сомнение, и чаще этот страх — есть просто сомнение. Вы называете другим именем. Мы когда-то говорили вам, что самое страшное в вас, самое сильное в вас — это страх. От страха рождены все ваши чувства остальные, от страха. И даже любовь замешана страхом. Любовь чиста, да, но чаще, к сожалению, любовь ваша — есть составляющая страха. Страх порождает эгоизм. Любя, вы порождаете ревность. Вы поняли цепь?
(Белимов) — Угу, понятно. Скажите, правы ли?..— Рождая ревность…
(Белимов) — Так.— … вы рождаете ненависть, ибо начинаете ненавидеть. И даже любящее существо, которого вы ревнуете, вы начинаете ненавидеть за тот страх, который оно принесло вам, ибо вы обвиняете любимого в том, что вы ревнивы. Так легче оправдать себя, обвинив другого. Это столь тонко, что вы не можете найти звенья той цепи. Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, вот вернёмся к хилерам, правы ли те, кто обвиняет хилеров в колдовстве и в пагубных для людей методах лечения?— Простите, вы все разные. Есть и доброе и злое. Но если вы видите только злое, что ж, и здесь вы правы, ибо вы увидели только злое, и не увидели добра. Если кто-то придёт, и скажет, что видел только добро, но не видел зла — он тоже прав, ибо он видел добро, но не видел зла. Как вам объяснить то? Вы не можете понять это сознанием, это противоречие. Лишь только душа знает ответ.
(Белимов) — Скажите, а действительно ли излечиваются больные после операции хилеров? Может, они вскоре умирают, а мы просто не знаем об этом? Ведь в фильмах об этом не показывалось.— Нет, вы можете излечивать и себя и других. Это может сделать любой, и каждый из вас уже лечил. Вспомните себя, и не воспринимайте буквально. Приходило время, когда вы были в ссорах, вы помните?
(Белимов) — Да.— А разве хороший совет — не лечение? Вы лечили малым, в вашем понятии, ибо вы не могли проникнуть внутрь и избавить от болезни. А мы скажем вам, что вы лечили гораздо больше, чем умение быть хирургом без ножа.
(Белимов) — Скажите, у хилеров часто бывают неудачи?— Они есть у всех. Ошибки — это ваше несчастье и счастье. И здесь противоречие.
(Белимов) — Ну вот ни разу мы не задавали такой вопрос: ощущаете ли вы вкус, или запах?— Когда мы приходим, в вашем понятии, к Переводчику, всё, что ощущает Переводчик, ощущаем и мы, ибо мы видим его реакции. И потому мы можем сказать, что мы чувствуем вкус, чувствуем боль, и далее, далее. И мы можем помочь ему избавиться от того. Вспомните, вы тоже лечите гипнозом. Вы согласны?
(Белимов) — Ну, лично я-то нет.— В вашем понятии, что такое лечение гипнозом? Самое простое объяснение, это поверить, что вы не больны. Сознанием вы не можете это сделать, ибо у вас есть страх и неверие, сомнение. И потому вы не можете себе доказать, что вы здоровы. Если же вас ввести в бессознательное, — заметьте, в бессознательное, не имея сознания, — вам легко внушить, что вы здоровы. Ибо душа не будет закрыта сознанием, хотя ещё закрыта плотью. И чем глубже, в вашем понятии, вы сумели войти в тело, тем ближе вы к душе, и тем больше эффект от лечения, тем больше вы будете здоровы. И если вы, выйдя из этого состояния, скажете сознанием, что вы всё же больны, вы тут же заболеете.
(Белимов) — Т.е…— Что чаще и происходит. Вспомните сны ваши, когда вы больны, во снах вы здоровы, и там вы излечились. Если бы вы проснулись, и сказали бы, я здоров в сознании, вы бы уже не болели. Но вы встаёте и вспоминаете, что вы больны. Сон — это гипноз, это тот же гипноз, он имеет один корень и то же название. Вы согласны?
(Белимов) — Да.— Вот и подумайте: лечение гипнозом и лечение себя во сне. Вы когда-нибудь видели себя во сне больным? Вы скажете: «Да, видели!» — было и будет. Но когда вы встаёте, вы же не чувствуете той болезни. Вы скажете, что это противоречие тому, что мы сказали, да? Нет. Ибо мы говорили вам, что многие болезни — это уроки. Если вы видите во сне, что вы больны, значит, вы проходите ещё одну ступень. И просыпаясь, успешно пройдя её, вы никогда не будете болеть той болезнью, что болели во сне. Вы поняли столь длинный монолог?
(Белимов) — Ну в общих чертах, и при прослушивании, конечно, больше обратим внимание. Но вот смертельно больному человеку вы посоветуете как раз так, самовнушением побороться за свою жизнь?— Если мы вам скажем, обратитесь к Богу, то это такая битая фраза, что вряд ли вы поверите в неё.
(Белимов) — Ну, может быть, так и посоветовать, действительно обратиться к Богу с большими молитвами, с большим желанием вылечиться? Может быть, поможет это?— Прежде этот человек должен хотеть жить. Жить! И не сознанием, ибо сознание здесь бессильно что-либо сделать. Сознанием вы скажете: «Да, я хочу жить!» — конечно, никто не хочет из вас умирать и мучиться. Он должен хотеть жить духовно в этой жизни. Ну почему вы так цепляетесь? Почему вы боитесь потерять? Почему вы боитесь уйти и страшитесь смерти? Если вы же говорите, смерть — это параллельный мир, это шаг в новое, это новая ступень, и многое-многое, и в то же время вы боитесь.
(Белимов) — Нет, для многих это всё-таки небытие.— Но и не подумайте, что мы говорим вам: бросьте, и идите умирать! — Нет! Если вы это сделаете, вы это сделаете сознанием, но не душой. И потому вы говорите о самоубийстве, как о плохом, и даже хороните отдельно, ибо убивало сознание, но не душа. И когда вам говорят, его душа… (Срыв.) (Обрыв.)
— …но в ней ведь нет души, а я её любил! А зачем?
(Белимов) — Какую куклу? Переводчик что-то вспоминает о своей прошлой жизни? (Обрыв.)— Ключ.
(Белимов) — О каком ключе вы говорите?— Мы говорили вам вначале о ключе, о названиях, о словах — вот и ключ.
(Белимов) — Ну хорошо, мы продолжаем вопросы. Каким образом вы перемещаетесь в пространстве?— Зачем нам делать то, если мы находимся везде?
(Белимов) — Ну а если вам надо на другой край Вселенной попасть?— Вы не можете понять: единый, существующий везде, и в то же время индивидуум. Каждый из нас — индивидуум. Вы должны были бы заметить, что иногда мы говорим «Я», иногда говорим «Мы», вы помните?
(Белимов) — Помним.— Для нас это не имеет значения, это только для вас. Ибо один или множество нас — это едино. И нам трудно объяснить, что такое индивидуум, который находится везде или нигде. И что ему не нужно перемещаться, потому что он находится везде или нигде. Противоречие! Ему не нужна память, ибо он видит. А если он видит, то зачем ему помнить, если он может увидеть любое мгновение? Ибо мы не знаем понятия о времени. И мы говорили вам, память нужна лишь только тем, кто не властвует временем, и для них существуют понятия «прошлое» и «будущее». Мы не обладаем этим, и когда-то этим будете не обладать и вы. Для вас это будет сперва большая потеря, когда вы потеряете чувство времени. А бывает, вы теряете даже при вашей жизни, бывает когда вы теряете мгновения, и даже более — время, и вы пугаетесь этого.
(Белимов) — Понятно.— И придёт время, когда вы потеряете многое. Если вам потерять это сейчас, неожиданно, неподготовленным сознанием, вы испугаетесь, и, в вашем понятии, это будет смерть в никуда. Ибо вы не будете знать пространства, ибо вы не будете существовать в понятии сознания. Вы поняли, почему вы должны утоньшаться, в вашем понятии? Хотя это очень грубая аналогия «утоньшение», но вам легче понимать так. Пусть будет «утоньшение». Спрашивайте далее.
(Белимов) — А как вам представляется информационное поле Земли? Вы пользуетесь им?— Мы живём в нём, в вашем понятии. Далее. Что вы подразумеваете информационным полем? Знаете ли вы, что даже атом и более-менее — есть частица того поля? Вы говорите, как об отдельном, но вы — частица того поля. И глядя на вас, я могу прочитать всё поле, всё и вся. Глядя на любую точку, вы говорите «лептон», вы можете прочитать всё и вся. И там уже нет понятия о прошлом и будущем.
(Белимов) — Скажите, а вот могут ли пользоваться этим полем земляне, или всё это в некоем будущем, и пользуются ли они должным образом?— Вы все пользуетесь. Вы пользуетесь все всем, что здесь есть, но не ведаете тем. Вы пользуетесь информационным полем, но не подозревая того. Подумайте логически, и вы поймёте, что да, вы им пользуетесь. И даже чувства ваши основаны во многом на этих полях. Подумайте, вы увидели впервые человека, и вы уже чувствуете к нему приязнь или наоборот. Вы согласны?
(Белимов) — Да, это знакомо нам.— И при этом вы удивляетесь: «Ну почему, если наружно он красив?..» — или наоборот. И вы не можете понять причину. А причина проста: вы сумели прочитать не сознанием, ибо сознание не пользуется тем полем, в вашем понятии. Хотя сознание прекрасно владеет и им, но лишь малым. Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, использование информационного поля Земли, повысит ли способности и общий потенциал человеческой цивилизации, или нет?— Да.
(Белимов) — Хорошо.— Есть два варианта: или поднимет, или опустит. Мы говорили вам о преступниках, вы помните?
(Белимов) — А-а, да-да.— И мы сегодня говорили вам, что всегда будут существовать болезни, и нет миров, где их нет. Вы помните?
(Белимов) — Угу.— А значит, есть и преступники. И разница лишь только в том, о могуществе их. Когда-то было достаточно ножа, чтобы убить, сейчас вы можете убить преступника, и убить себя или кого-то иного, даже не видя его. Раньше вы могли убить только одного, сейчас вы можете убить множество, тысячи. Придёт время, когда вы будете обладать огромными энергиями, и будете убивать уже более. Далее. Почему вы говорите «обладая большей энергией…», и вы говорите, что это большая святость? Тогда почему же вы не вспомните о падшем ангеле? Он обладает большей и громадными… (Срыв.) (Обрыв.)
(Белимов) — Скажите, видите ли вы ауру Земли, и какого она цвета, если видите?— Цвета?
(Белимов) — Да.— Если мы вам скажем, что аура ваша темна, что даст это вам?
(Белимов) — Ну аура Земли темна, да?— Вы считаете идеальный цвет — белый цвет, ибо он содержит всё. Здесь вы правы. Земля ваша, когда-то была бела, пока не пришёл на неё человек. Придя, человек принёс тучи. Эти тучи растут более и более. Страшно было бы, если бы ваша аура, вашем понятии, была черна. Но этого не будет, ибо есть силы извне и в вас, которые не дадут уничтожиться вам. Это один из инстинктов природы, — истинных инстинктов, а не тех, что называете вы. Инстинкт, когда уже упав столь глубоко, вы уже не упадёте глубже, ибо испугаетесь сами, и будете подниматься. Ибо сам Дьявол придёт, и скажет: «Отвергните меня!»
(Белимов) — Скажите, как вы взаимодействуете с астральным планом Земли?— Это физика ваша, и мы так же ведём разговоры, в вашем понятии «контакты», и с ним.
(Белимов) — Угу. Для вас есть в этом мире интересные цивилизации или просто партнёры по интересам?— Мы говорили вам, что у нас нет врагов, а значит, всё является нашими партнёрами. Если мы находимся везде и вся, какие могут быть речи… (Срыв.) (Обрыв.)
— …что из этого, что она говорящая? (Срыв.) (Обрыв.)
(Белимов) — Поддерживаете ли вы контакты с Шамбалой? Это астральный мир или энергетический?— Его назвать нельзя ни тем, ни другим. Это иной мир, и вы для упрощения называете его своим именем, но это другой мир. Мир, в который вы должны прийти, мир, который вы называете мечтой. Но чаще вы удаляетесь от того мира, даже тем, что вы находите ему название, эпитет и далее. И когда вы придёте в мир тот, вы будете удивлены тем, что он не соответствует мерам вашим, ибо вы уже представляете каков он, и будете разочарованы. И для каждого это разочарование принесёт, или горе, или счастье, смотря на что он рассчитывал.
(Белимов) — Скажите, а какова структура вашей цивилизации?— В вашем понятии у нас нет цивилизации, ибо цивилизация, в вашем понятии, это структура, общество, расы, страны, народы.
(Белимов) — А вы кому-нибудь подчиняетесь?— Нет. В вашем понятии, да, ибо вы тоже подчинены, но вы не знаете кому. Мы же говорим вам, душа, вы говорите — Богу, хотя вы стараетесь не слушаться его.
(Белимов) — М-да.— И вы имеете двух глав — Бог и анти.
(Белимов) — Угу.— Мы же, говоря вашим языком, похожи на вас. Мы тоже ищем, мы не Абсолют. Поймите это. Далее. Если придут к вам, и скажут: «Мы есть Абсолют, и будем говорить с вами!» — не верьте тому, ибо вы сознанием не можете услышать его, не можете. Чем могучей, чем сильней сознание, тем больше сознание боится, и тем больше преград. И потому вам легче вести контакты с «низшими», ибо они могут быть ниже сознанием, или ненамного выше его. Лишь немногие могут, в вашем понятии, вести контакт душой. И тогда будут приходить высшие, действительно высшие силы, но они подчинены тоже. Всё подчинено, всё имеет… (Срыв.) (Срыв.)
(Белимов) — Вот скажите, значит, у вас нет отчётности перед высшими инстанциями за качество, допустим, наших контактов с вами?— Почему же? Разве мы говорили то? Мы же говорили вам, что мы приносим наказания, и уже получали. Вспомните.
(Белимов) — Да-да.— Вы наказываете нас, вы наши повелители, ибо мы приходим к вам, когда вы просите, и не можем прийти ранее, потому что вы просите всё-таки чаще сознанием. И в то же время мы скажем вам: да, вы спрашиваете сознанием, вы ищете ответы сознанием, и всё же душа зовёт, душа жаждет. И потому мы приходим, и говорим вам, и хотя мы говорим сознанию вашему, душа слышит нас, ибо душа звала всё же, душа. И лишь сознание только приобрело зов физический. Спрашивайте.
(Белимов) — Скажите, а есть ли научный интерес у вас к нашим вот этим контактам?— Поймите, мы говорили вам, что вы и учителя наши, и ученики наши, — мы учимся вести и разговаривать с вами. Вспомните первый (контакт) и вспомните сейчас. Далее. Вы ученики, ибо спрашиваете и мы отвечаем. Вы экзаменаторы, ибо по вашим реакциям смотрим, что сделали мы. И мы экзаменуем… (Срыв.) (Срыв.)
(Белимов) — Скажите, а как у вас осуществляется связь с глобальным высшим разумом?— Вы опять говорите о высшем и о низшем, опять. Вот вам и наша неудача и ваша непонятость. Мы говорили вам, что мы не делим на высшее и низшее, и что в вас есть высшее. Ну подумайте сами, даже логикой, сознанием вашим, если вы созданы по подобию Богу, — что же, Бог низок? Значит, есть в вас высшее?
(Белимов) — Мы не верим в это.— Значит, есть в вас высшее, то высшее, что выше уже нет. Но у вас есть и низшее. И низшему легче, гораздо легче, чем высшему, ибо высшее не может применить насилие. И потому Бог не придёт к вам незваным, ибо вы испугаетесь, и тогда получается, он принёс вам насилие. Он не будет принуждать вас к вере в себя. Вспомните, разве Христос требовал с вас веры в него? Нет, он только просил. Ибо тогда он бы ничем не отличался от вас, жаждущих славы и почёта. Он пришёл, и учил вас. И мы хотим быть подобны ему, и вы хотите быть подобны ему. В том наше высшее, что мы хотим быть истинно подобны Богу.
(Белимов) — Ну это плохо, что у нас, у Землян нет авторитета, даже в лице Бога или высшего разума. Мы как-то отрицаем…— Разве? Что говорите вы? Если в вашем понятии высшие — это Бог, и он всё-таки занимается вами. Абсолютное зло, — и тоже занимается вами. Как же вы тогда говорите о невнимании, если высшие занимаются вами?
(Белимов) — Скажите, мы готовы сейчас прекратить контакт. Как вы считаете, достаточно ли мы поговорили? (Срыв.)