1997.01.05-1
— …Помните? И вы умудрились превратить его в спальню. (Ольга переставила диван. Контакт был у неё дома.)
(Белимов) — А чем это плохое ощущается? Геопатогенные зоны какие-то неприятные идут, да?— Поспите недельку и что вы увидите?
(Белимов) — Что будет?— Что вряд ли принесёт вам это здоровья.
(Белимов) — А сколько уже дней?
(Васильева) — Да неделя есть.(Белимов) — Неделя есть. Ты ничего не замечала?(Васильева) — Да, я не очень здесь хорошо сплю, конечно.(Белимов) — Ну мы переставим. Ну а вообще, что ждать? Геопатогенность — это же не ощутимая вещь.— Разве?
(Белимов) — Как это ощущается? На тебе это сказывается, тебе ведь тоже неприятно, дискомфортно как-то, да?— Можно сказать так, один час контакта равен неделе сна.
(Васильева) — Тогда давайте…
(Петрова) — Закончим.(Васильева) — Да, я, кстати, ещё…(Белимов) — Нет, неделя сна — это хорошо!(Васильева) — Я, кстати, хотела переставить. Когда вы пришли, я сказала: «Давайте переставим назад!» Мне хотелось это сделать.(Белимов) — Ну вот сейчас мы…— Вы…
(Петрова) — Неделя плохого сна.(Белимов) — Тихо!— …плохи в математике. Почему вы решили, что это хорошо?
(Белимов) — Неделя сна? Ну это же полезно, спать.— Накопить грязи за неделю сна или за час контакта, это полезно?
(Белимов) — Ну человечество во сне отдыхает, как-то приводит себя в…(Васильева) — Ну здесь, по всей видимости, какая-то зона или связано с какими-то человеческими…— Географически.
(Белимов) — Т. е. это сетка Хартмана, которая как раз очень неудобно расположена в данной ситуации. Прежнее было лучше состояние, да? (молчание) А скажите… или скажи, в квартире, где ты живёшь, ты это подневольно учитываешь, ты в хорошем месте поставил свою кровать, кровати детей, или чувствуешь, что надо переставить?— Идеальных мест нет, можно выбрать только наименьшее.
(Васильева) — (ко всем) Я считаю, что нужно закончить и надо переставить, потому что зачем нам всё это?(Белимов) — Есть предложение выйти из контакта и переставить постель. Как ты полагаешь?— Вы не получите эффекта.
(Белимов) — Не получится?— Ибо вы будете заняты суматохой.
(Белимов) — Хорошо, я думаю, что надо продолжить.(Васильева) — Тогда подскажите выход, какой?— Продолжайте.
(Белимов) — Надо всё испытать. Мы вышли на тебя или всё же на наших постоянных контрагентов?(Васильева) — Нет, по-моему, это те, которые назывались Предохранителями.(Белимов) — Вы можете нам что-то сказать?— Спрашивайте.
(Белимов) — Тогда это радует. Мы полагали, что мы надолго с вами потеряли связь. Тогда есть куча вопросов, которые мы попытаемся задать именно вам.— И всё же не по адресу.
(Петрова) — (ко всем) Это не они.(Белимов) — И всё-таки не они, да? Так, значит, это ты, Геннадий?(Васильева) — Имя нельзя.(Петрова) — Это не он.(Белимов) — Ну тогда вопрос… Он это или не он — может, более сведущий, чем мы сами.— И кстати о Вас.
(Белимов) — Так.— Предупредите вашу жену, ибо ей грозит болезнь живота.
(Белимов) — Болезнь живота? (пауза) Понятно. (Срыв.)(СвСоз) — …что само по себе интересно. Вы знаете, получается так, что в районе крестца собрана вся эта сила, как вы говорите, опасное перекрестие. Но что ещё интересно, здесь ещё совпадение происходит, что линии проходят именно вдоль всего дивана, что вообще ухудшает поло… (Срыв.)
— Мы когда-то говорили о зарядах — положительные и отрицательные.
(Васильева) — Да.— Это упрощённо. Существует ещё такое понятие, как потенциал — сила заряда. Равный нулю, это не значит, что вы не имеете никакого заряда, просто он нейтральный. И вот представьте, вы попадаете в зону, содержащую нейтральный заряд. И представьте, что вы обладаете своим зарядом, неважно в данном случае, положительным или отрицательным, ибо сила взаимодействия будет одинакова. Что произойдёт с вами? Вы попытаетесь изменить заряд, иными словами, вы будете отдавать энергию. А теперь представьте, вы попадаете в зону, где заряд, если хотите, потенциал выше вашего и совпадает по полярности.
(Васильева) — Что тогда?— Что произойдёт?
(Васильева) — Увеличится, наверное, если совпадает.— Увеличится?
(Белимов) — Они отталкиваться будут, как обычно, заряды.— Вы будете стараться уравновесить этот заряд, ибо будет происходить сила отторжения. Мы же говорим об одинаковых зарядах?
(Белимов) — Ну да.— Но так как вы не можете изменить точку, ибо вы всё-таки более слабы — точка будет менять вас. И она будет заряжать вас, заряжать более положительно, если мы говорим о положительных зарядах — приток энергии. Но это происходит силой помимо вас. Тогда вы можете говорить, что на вас навеяло, вас одолело, и тогда вы говорите о чёрных силах или о плохом настроении, как проявляет свой характер. И теперь представьте то же самое, но у вас разноимённые заряды. Вы притягиваетесь к этой точке… Ну тогда вспомните, что преступник возвращается. Вы помните это?
(Васильева) — На место преступления.— То же самое и они… (Срыв.)
— …о положительном и отрицательном, как о хорошем и плохом.
(Васильева) — Ну да.— Но это совершенно неверно. Мы же не можем сказать, что отрицательный полюс — это плохое. Нет, это всего лишь направление движения и не более. (Срыв.)
— …представление технологии зеркала?
(Васильева) — Ну приблизительно, да.— Нет или да?
(Васильева) — Ну или напылением, у нас в вакууме напыляют металл тонким слоем. Либо химически…— Давайте скажем так, есть ли в зеркале какие-то особые направления…
(Васильева) — Особые направления?— …либо выделяемые участки?
(Васильева) — Да нет, наверное. Особых направлений нет.— Нет? Ну давайте возьмём зеркало, будет ли иметь значение, какой стороной оно поставлено?..
(Васильева) — Конечно.(Петрова) — А, ну да.— …каким боком будет установлено?
(Васильева) — Да. (Срыв.)(СвСоз) — На неделе, сосед Василий, интуитивно, временами отходил к углу, где я чувствовал себя довольно-то скверно, потому что я был ещё маленький, и физически ощущал силы природы и их движение. И вот он не со зла, просто само зло, что сидело в нём, подталкивало именно к этому месту. И что удивительно, он всегда пользовался такими местами, потому что они приносили ему удачу и благоприятно действовали на его организм. И самое печальное, что его жена была противоположна ему. И когда он устанавливал постель здесь, он чувствовал себя прекрасно и превосходно, а жена же — наоборот. Тогда, не вытерпев, она иногда переставляла мебель, но он приходил и устанавливал всё на место. И вот такой пустячок, всего лишь маленький пустячок, разбил эту семью.
(Белимов) — Т. е. они не смогли жить вместе, да? И это часто такой процент разводов бывает из-за несовместимости по геопатогенности, по восприятию энергии? (молчание) Не известно? Тебе не известно, да?(СвСоз) — Как-то раз мать положила меня в кровать, кровать была старенькая на колёсиках, и решила отдохнуть. И вот она стала раскачивать эту кроватку, и, уснувши, столкнула её. Кроватка отошла в этот уголок, и мне пришлось там получить воспаление лёгких.
(Белимов) — Это такое сильное воздействие этих зон? (молчание) Продолжай. Какие ещё ты вспоминаешь… Как у тебя сейчас в квартире?(СвСоз) — За окном рос большой старый дуб. Он был старый и впитал в себя столько много энергии, что вся наша семья любила отдыхать в его тени. Сосед же, Василий, возненавидел этот дуб и сделал проще: он взял лом, вбил в свой любимый уголок, продержал его там три месяца, — представьте, какое было его терпение. Потом, взяв этот лом, а значит, заряженный этой энергией, перенёс к дубу и забил его рядом с ним. Буквально на следующий день этот дуб стал сохнуть. Теперь представьте, что этот человек ничто и никогда не знал, и не слышал о мистике, и всё это он делал интуитивно.
(Белимов) — Но забить лом! Это же какое надо ощущение, что именно так поможет? (Обрыв.)(СвСоз) — …Ночью я проснулся от страха, потом стал плакать. Мать проснулась, подумала, что я голодный, положила на себя, сунула сиську, но я не принимал её и продолжал плакать. Проснулся отец: «Что ему надо?» - «Не знаю! Есть хочет». Я рыдал, не мог остановиться. Родители перепугались. А в это время в Челябинске умирал дедушка. Получилось так, что наша семья не любила переписываться, и родители даже не знали о его болезни. Дедушку я видел всего лишь только два раза. Но почему-то он пришёл ко мне, взял на руки и стал успокаивать. А получилось наоборот, я стал плакать ещё больше, потому что видел, что он уходит. Я тогда не знал что такое смерть, просто видел и чувствовал, что он уйдёт, и я его больше никогда не увижу. И хотя я не был близко к нему привязан, что-то всё равно меня удерживало, и я плакал. И вот так до самого утра, с двух часов ночи. В половину седьмого я резко прекратил и уснул. Тут же уснули и довольные родители - «Наконец-то он утих!» — и не знали, что через три часа получат телеграмму о смерти деда. Так что ровно полседьмого он умер. Хотя тогда ещё велись метрики, тогда ещё указывалась не только дата, но и час смерти. А в метрике он умер двадцать минут пятого. Всё остальное время он убаюкивал меня, успокаивал. Только потом, поняв, что это бесполезно, ушёл.
(Белимов) — Т. е. его душа прилетала? Она может так далеко пролетать?(СвСоз) — Когда мне было уже двенадцать, всё повторилось снова. Но тогда умирал какой-то родственник, которого я никогда даже и не видел. Я назывался ему каким-то троюродным братом. Я даже не знал его имени, но он почему-то пришёл ко мне во сне. Я уже был большенький и, естественно, не плакал. Просто я видел страшный сон, как его забирали… как он сопротивлялся и не хотел уходить, потому что у него была молодая жена и ребёнок. Видел я и ребёнка, он мне его показывал: «Вот смотри, какой у меня сынишка!» И почему-то разговаривал со мной так, словно от меня зависело, уйдёт он или не уйдёт. Это ещё больше меня… (Срыв.)
(СвСоз) — …Меня забирали из роддома. Испуганные глаза отца, когда нянька подсунула ему кулёк со мной, а он не знал, как за него взяться. Другие подсказывали: «Головку! Головку выше держи!» Я же был доволен, счастливым, мне было тепло, во рту держал соску и почему-то всё время улыбался. Хотя и говорят, что младенцы в этом возрасте не улыбаются — нет, дети улыбаются, просто они не умеют улыбаться телом. И мне почему-то нравился этот испуг отца. Потому что этот испуг был замешан на радости и растерянности. Да и увидел он меня впервые, так как он страдал близорукостью. И когда мать показывала меня ему с третьего этажа — не очень-то он меня и разглядывал, но он старался. А я же, видя его, почему-то сразу догадывался, что именно он отец и никто другой. Хотя в это время стояла большая толпа, все шумели, все кричали, и трудно было понять постороннему в какое же окно… (Срыв.)
(Васильева) — Слышишь?(СвСоз) — Слышу.
(Белимов) — Продолжай.(Васильева) — Ты сейчас не помнишь ничего, о чём говорил?(СвСоз) — Помню.
(Васильева) — О чём говорил?(СвСоз) — О красках.
(Белимов) — Нет.(Васильева) — Ну давай, дальше продолжай о красках.(СвСоз) — Ну как они говорили, что краски-то… Мы привыкли их просто называть чистыми цветами. У нас их сколько? Семь цветов.
(Васильева) — Ну да, основных.(СвСоз) — И мы всё время говорим о шестом и седьмом чувствах, да?
(Васильева) — Да.(СвСоз) — А вот о… (Срыв.)
(Васильева) — Ты о красках говорил.(СвСоз) — Не знаю.
(Васильева) — Ты о красках говорил, что семь основных цветов… и шестое — седьмое чувство. Мы говорим о шестом и седьмом чувстве. Можешь продолжить дальше?(СвСоз) — Ну нет, почему семь цветов?
(Васильева) — Ну их больше, конечно, но семь основных…(СвСоз) — Понимаете, оттенков только чёрного… например, японцы отличают 1400 оттенков только одного серого или чёрного. Цветов много. Но, видите ли, дело в том, что основное разделение чувств происходит как раз на семи уровнях. Мы же говорили о семи телах, да?
(Васильева) — Ну да.(СвСоз) — О седьмом небе… А также говорим и о семи чувствах, и о семи цветах. Хотя, если взять гамму, то здесь очень трудно найти какую-то границу. Так же очень трудно найти и границу в чувствах, потому что чисто страха никогда не бывает, он всегда замешан на чём-то: или на ревности, или на любви, или даже, наоборот, на уверенности, что противоположно страху. У него никогда нет чистых чувств, голых чувств. (Срыв.)
— Поговорим о космических потоках энергии. В вашем понятии, Земля плывёт в этом потоке. Но почему-то мы забываем, что этим течением управляет каждый человек, каждая личность в отдельности. Вы говорите, плыть по течению, но ведь этим течением управляете вы. И вот смотрите: вы в данный момент поменяли места, иначе раньше вы всегда сидели в других креслах. Почему поменяли сейчас?
(Белимов) — По вашей подсказке.— А мы вам подсказывали, чтобы вы сели именно на это кресло, хотя оно было занято всегда другим?
(Васильева) — А, да, это было тоже… Ну это…(Белимов) — Ну мы не зацикливаемся, мы не ставим это главным. А вот сейчас важная подсказка о том, что кровать была в неудобном месте, это очень для нас любопытно.— И всё-таки, почему вы поменяли места?
(Васильева) — Вот этого мы сказать не можем.— По привычке нельзя, ибо по привычке вы сидели по-иному. Что же заставило вас сесть там, а вас там?
(Белимов) — Ну лично я сел сюда, просто думал, что от окна дует: я более тепло одет, чем моя партнёрша.— Вы думали в этот момент об этом?
(Белимов) — Ну, по крайней мере…— Или вы просто придумали сейчас?
(Белимов) — Нет, подсознательно, я и хотел около окна сидеть. Я знал, что сяду около окна. А что вы ощущаете? В этом есть какая-то принципиальность?— Принципиальность? Да. Вы часто говорите о случайности — случайно сделали то-то и то-то, случайно видели того-то и того-то, а почему-то неслучайно не замечаете, что вы были готовы к этому. Вы совершенно случайно, в вашем понятии, вспоминаете о каком-то человеке, и совершенно случайно вы его встречаете.
(Васильева) — Да нет, уже не случайно.— Или совершенно случайно, вы не хотите встречи именно с этим человеком, и тут же, совершенно случайно, вы всё же с ним встречаетесь. Почему-то вы случайно забрасываете какое-то дело, и потом, совершенно случайно, возвращаетесь к нему и начинаете с нуля. Не много ли случайностей?
(Васильева) — Да нет, мы уже поняли, что случайностей практически не бывает. Очень редко бывает случайность, но мы здесь не отслеживаем…— А как же тогда «вы — хозяин судьбы»?
(Васильева) — Да нет, мы не хозяева, в том-то и дело, что мы только кричим об этом, декларируем и всё.— А как же тогда понятие о течении и что им управляете вы?
(Белимов) — Ну это вы сказали нам, а мы не очень-то верим в это.(Васильева) — Я, например, впервые об этом…— Ну хорошо. Давайте всмотримся. Итак, уголок довольно-то плох, и в то же время хозяйка предпочитает сидеть в этом уголке. Почему?
(Васильева) — Ну значит, я плохая.— А почему вы тогда не вспомните о привычке или привыкании, или, если хотите, иммунитете? Всмотритесь внимательно! Да, одного мгновения достаточно, чтобы испортить жизнь на всю (оставшуюся), всего лишь мгновение, чтобы побывать на каком-то участке. И в то же время, сколь много времени вы проводите у себя дома, на работе, в таких же вредных участках. Почему же тогда там вы, если и заболеваете, то не так быстро? Почему?
(Васильева) — Ну тут, наверно…(Белимов) — Может быть, не такие сильные излучения идут?— Мы говорили о равных условиях.
(Васильева) — Ну я не знаю, я в этом кресле практически…(Белимов) — Ну, может быть, дольше поводим время.(Васильева) — Вот я, в том месте практически…— Ибо вы озабочены. Ну представьте, вы пришли на работу. Естественно, вы не думаете о здоровье, вы думаете о работе: побыстрей бы закончить. И заметьте, в более плохих местах, лишь только вначале вы плохо работаете. И в тех же плохих местах вы будете работать довольно-то активно и успешно. Почему? Чтобы побыстрей уйти от этого места. Дай вам благоприятную установку, место, и вы будете уже тянуть с этой работой. Почему? Потому что вы скажете: «Здесь такое хорошее настроение! Тянет на что-то постороннее…» А теперь представьте, Вы — писатель… Одно дело молотобоец, если его тянет на хорошее — просто поменьше машет молотком. А вот Вы — писатель, писателю нужно вдохновение. И вот вы садитесь в так называемое хорошее место — значит, вы должны хорошо и продуктивно писать?
(Васильева) — Да нет.(Белимов) — Надеемся, но не всегда получается.— А получается, нет. Потому что вы не умеете управлять своими мыслями, и тот хаос всего хорошего сбивает вас. Вы на этом месте можете рождать множество идей, но вряд ли исполните хотя бы одну, потому что вы распылитесь, потому что вам будет хотеться и то, и то, и то. Сколь много хороших мыслей, но вы растерялись какую же взять. А время проходит, пока выбираете эти мысли. Вы не вспоминаете о себе такого?
(Белимов) — Ну я вспоминаю, конечно.— И что же тогда получается? Хорошее место и вдруг мешает, а плохое место — помогает. А мы вам сейчас ещё скажем, что и плохое место мешает, а хорошее помогает. В чём же тут противоречие, и как оно решается?
(Васильева) — Тут, может быть, не места играют особую роль, а, наверно, в нас…— Разве? Простите, вы больше похожи на машину с огромным количеством датчиков, которые взаимодействуют с внешним миром.
(Васильева) — Ну да.— И простите, если вы будете находиться в газовой камере, вряд ли вас потянет на лирику.
(Васильева) — Да, это точно.— Согласны, что здесь существенно влияет окружающая среда на вас?
(Васильева) — Да.(Белимов) — Мы предчувствуем, да, понимаем, что влияет. Можете что-то подсказать лично мне — изменить место, но куда, в какой угол квартиры?— Мы пока не говорим о местах, мы пока их пробуем изучить. Итак, мы остановились на том, что газовая камера вам не понравится.
(Белимов) — Да.— И вы приходите на прекрасную ясную полянку, отдохнуть. Вы тут же развели костёрчик и отдыхаете. И что? Какие мысли вас одолевают в это время?
(Петрова) — Никакие, наверно.— Никакие? Или их слишком много, что нельзя ухватиться за любую из них? И в этом хаосе вы находите отдых, что у вас множество мыслей, но все они нецелеустремлённы, и гуляют сами по себе. Вы как бы плаваете в течении этих мыслей. И каждая мысль несёт свой фон эмоций. И в зависимости от окружающего, а если ещё и соседи хорошие, а ещё лучше, если вы одиноки на этой поляне, и вот у вас соответственный ход мыслей, и соответственный отдых. А теперь смотрите, вы прекрасно отдохнули и возвращаетесь домой. Ну почему вдруг вам стало так тяжело, и всё, что вы набрали за время отдыха, вы тут же растеряли, не доезжая до дома? Почему? Всего лишь только изменение окружающей среды или что-то ещё?
(Васильева) — Не только окружающей среды. Может быть, страх?— Вам понравилось отдохнуть. И что удивительно, вы можете отдохнуть из-за отсутствия каких-либо мыслей или, наоборот, из-за хаоса мыслей, но которые не навязчивы. Ну вспомните разговор у костра! Обо всём подряд…
(Белимов) — Ну, хорошо, отключиться…(Васильева) — Да. Потому что переключение, действительно, от дел, таких, которые сугубо нас…— А если ещё и «пузырёчек», который отключает логическую сторону, и если хороший собеседник… Прекрасный отдых, не правда ли?!
(Белимов) — Не возражаем. Да, именно так!— А вспомните, когда всё то же самое, та же самая окружающая обстановка, тот же самый «пузырёчек», тот же собеседник, но никакого отдыха, лишь только тяжесть.
(Белимов) — Ну «не в масть» тогда говорят.— Не в масть. А давайте теперь найдём корень, найдём этот козырь и попробуем его всё-таки разыграем. Итак, в чём же было различие и там и там?
(Васильева) — Может быть, место другое было?(Петрова) — Место, может быть.— Хорошо, давайте тогда вспомним более конкретный случай.
(Васильева) — Ну давайте.— Костёр, тайга. Вас сидит четверо у костра: вы с гитарой, рядом с вами женщина. Имя, я думаю, вспомните сами. И вот вы затеваете спор на ваши любимые темы… И что удивительно, вы потом приходите к компромиссу, что да, оба правы, но всё-таки чувства недовольства этой женщиной у вас осталось. Вы помните это?
(Белимов) — Ну, слишком много мы беседовали у костра… Ну продолжите! Может быть, и вспомню. Сейчас я не скажу конкретно. (Срыв.)(СвСоз) — …Можно, конечно, взять какую-то точку и отмерять от неё. Но дело в том, что когда мы не находим ответной реакции, то вот эти чувства начинают терять силу. Ну вот смотрите, для чего существовали «плакальщики», и для чего сейчас существует этот страшный «гимн смерти»? Ну вот смотрите, идёт похоронная процессия, идёт довольно-то свободно, нет никаких слёз, но заиграл оркестр, и мы все плачем. Зачем нам нужно усиливать эти чувства, когда и так тяжело, когда и так потеряли близкого человека? Нет, мы нанимаем плакальщиков или нанимаем оркестр, который отягощает всё это? Зачем нам это нужно?
(Васильева) — Мы, наверное, любим острые чувства.(СвСоз) — Мы сейчас дойдём до того, что мы радуемся, что человек умирает.
(Васильева) — Да нет, я не об этом. Я, например, могу о себе сказать. Сейчас нет, а по молодости всегда была острота ощущений, как бы добивались мы этого.(СвСоз) — Даже в смерти близких.
(Васильева) — Нет, в этом — нет. (Обрыв.)(Васильева) — …ну вот получается так: если эта музыка…(Белимов) — Скорее любовно, чтобы оно было горячее, большое, со многими словами. Ну да, это человеку присуще, обострение чувств.(СвСоз) — Вы знаете, был такой случай: у женщины умер муж. Она его так любила… и когда она готовилась к похоронам… нет, она не плакала, она просто ходила как не своя, она ничего не слышала, ничего не видела. Всё выполняла по дому, и ничто не могло её встревожить. И если бы кто-то невнимательный или незнающий, по своему обыкновению, сказал: «Какая она молодец! Как она хорошо держится!..» И он бы не заметил, что эта женщина практически умирает. И вот приходит совершенно посторонний человек, и видя это, он вдруг начинает спорить с этой женщиной, и делать ей всё наоборот — мешать. И тогда женщина, вспылив, начинает плакать, и наконец-то…
(Петрова) — Это всё выходит.(СвСоз) — Как вы думаете, правильно ли сделал этот посторонний?
(Белимов) — Интуитивно он почувствовал, что именно этим надо помочь.(СвСоз) — А со стороны?
(Петрова) — А со стороны нет, конечно.(СвСоз) — Представьте, как к этому человеку… Он делает добро… (Срыв.)
— …было уже произнесено ранее. А мы же не можем назвать его. Заметьте, мы ни разу не назвали вас по именам.
(Васильева) — Ну да.— Ну хорошо, давайте остановимся на том, что вы подтвердили, что это было множество раз. Пусть пока будет так. Итак… (Срыв.)
— …теория эфира, но опыты 30-х годов вроде как отвергли существование этого эфира. А сейчас мы возвращаемся опять к этой теме. Если мы решили, что вакуум — это всё-таки не пустота. И, зная, что Земля движется с достаточно огромной скоростью, то, наверно, существуют и силы трения, создающие электростатический заряд. Правильно же?
(Белимов) — Да.— И вот тогда мы можем наблюдать множество, как вы говорите, НЛО, — всего лишь физическое явление. Понимаете, трение частицы вакуума, — пусть это будет грубо, но примерно так, чтобы не использовать научные термины, — и взаимодействие атмосферы, взаимодействие электромагнитных полей Земли. И вот представьте на мгновение, и создайте модель: наша Земля — это электрон, содержащий электромагнитные поля, имеющий своё гравитационное поле, массу, и как отражающие, так и поглощающие способности. И теперь представьте, что вселенная — это тоже какое-то электромагнитное поле. Ибо Земля — это частица космоса, а значит, она — точная копия самой Вселенной. Правильно?
(Васильева) — Да.— И вот этот кусочек, этот электрон, с огромной скоростью передвигается по этому полю. И заметьте, Земля имеет множество движений: она колеблется вокруг оси — раз; она имеет прямолинейное движение по отношению…; также она имеет кривую вращения…; также на неё действуют силы спина. Иначе мы говорим о множестве движений, об очень сложной траектории самой Земли. А значит, мы не можем прогнозировать, ибо мы не можем высчитывать: нам не хватит времени высчитать характер будущих изменений. А человек, более-менее подготовленный к этому, может обойтись без этой ЭВМ. А если бы была эта ЭВМ — она должна была бы уметь считать, по отношению к нынешним, мгновенно. А вот человек может предсказать судьбу Земли или какого-то человека. А вот смотрите, если бы вы были внимательны, то вы бы заметили, что любой человек, один к одному повторяет судьбу Земли, только в более мелких масштабах. Почему? Логически всё очень просто объясняется: потому что мы движемся вместе с Землёй. И вот это наше самостоятельное движение, против или по движению Земли, изменяет судьбу, но не настолько, чтобы мы могли заметить. И вот всмотритесь в характеры, в нации, и тогда уже можно будет понять землю, на которой живёт эта нация. Всмотритесь в судьбу Земли и всмотритесь в историю человечества, и вы заметите, что они одинаковы: есть и покой, есть и тревога. Только как выражается? У нас выражается в революции, а Земля выражается по-своему, но в её понятиях, это тоже революция. Представьте окружающую среду, окружающую планету, и вы сможете понять, что человек находится среди людей, а Земля — планета, и находится среди других планет. В чём же разница? Только в размерах?
(Васильева) — Ну недаром говорят, что всё в мире едино, т. е. наверно, это тоже. Говорят же, что человек — это микрокосмос, а вселенная — это макрокосмос. Ну, наверно, мы повторяем… Или как?— Ну давайте тогда скажем так: Земля движется, движутся и звёзды. Но почему тогда ваша астрология стоит на месте? Но ведь меняются зодиаки, меняются. Вот смотрите, 12000 лет назад, звезда, описываемая Гомером, никогда не могла подняться из волн моря. А сейчас она никак не может касаться волн, потому что она стоит достаточно высоко. А зодиак остался прежним. Вы говорите о влиянии звёзд, и вы хотите стать рабами этих звёзд. Вам так нравится быть рабами? Или, может быть, вы хотите оправдать себя, что не вы виновны, а звёзды; что судьба не ваша, это всего лишь дорога, по которой вы, простите, привязаны и не можете выйти с этой дороги? Да, безусловно, звёзды влияют на вас так же как и на Землю. Но если так, то почему мы тогда обижаемся на Землю и губим природу, если она подобна нам? Если, в вашем понятии, зодиаки… звёзды действуют на вас, значит, они действуют и на Землю. Но почему тогда вы не сочувствуете Земле, и не считаете её «братом по несчастью», а соперничаете с ней?
(Васильева) — Тоже сложно… Мы вообще-то на эту тему особо не думали. Мы больше заняты своими проблемами.(Белимов) — Ну в связи с вашим разговором о судьбе людей и судьбе Земли, какой 97-ой год, насколько будет судьбоносный? Ведь ожидается, что он будет каким-то особенным годом. Вы можете это подсказать или опровергнуть?— Мы не собираемся быть пророками.
(Васильева) — Мы сами это придумываем для себя. У нас каждый год… (Белимову) Заметьте, в последнее время, каждый год для нас какой-то особенный.— Вы очень любите, чтобы за вас кто-то решал вашу судьбу. Вы приходите к гадалке и гадаете: вы хотите найти подтверждение своему будущему шагу. Если он не совпадает, то вы скажете, гадалка дурна, и будете искать другую. И вы постоянно ищете поддержки со стороны, потому что вы никогда не верите себе. И даже когда вы будете кричать: «Вот самоуверенный человек! Делает всё только по-своему!» — нет, он также не уверен, как и вы. Но он просто питается от вас этой уверенностью. Вы никогда не были уверены в себе: вы всегда ищете причину извне, но не в себе. Всегда виноват кто-то, но не вы, и все беды приходят на вас извне. И потому ранее вы придумали множество богов, которые ссорятся между собой из-за вас, устраивают космические войны из-за вас. Почему? Почему так? Почему такая противоположность? Вы не верите себе, и в то же время вы возвышаете себя столь сильно, что боги волнуются о вас. Проходит время, и вы видите, что боги не очень-то и заняты вами. Ну что ж, это плохо конечно, но давайте найдём оправдание и этому — вы тут же придумали астрологию.