1994.09.20
(Губин) — Сегодня 20 сентября 1994 года. Мы, конечно, извиняемся, но вы, наверно, уже знаете, кассета не записалась. Возможен ли повтор всего, что вы сказали?— Вы отказались.
(Губин) — От чего?— Мы хотели бы повторить, но что делали вы? Вы не смогли повторить. Что вы должны были сказать, вы помните? Вспомните начало, что вы должны были сказать? Вы должны были его останавливать.
(Губин) — М-м-м.— Вы помните? Далее. Вы должны были совершить ту же ошибку, и быть так же наказанным. Вы отказались. Спрашивайте.
(Губин) — Так, значит, повтор невозможен?— Спрашивайте.
(Губин) — Хорошо, я тогда буду задавать те же вопросы, вы согласны на них отвечать?— Спрашивайте. И помните, и знайте всегда, хоть и нет понятия о времени, но нельзя обратить то, что уже было сделано, нельзя повторить, нельзя войти дважды в одну реку. Всегда будут изменения. Даже если вы, в вашем понятии, изобретёте машину времени, и вернётесь, всё равно будут изменения, хотя бы изменения в вашем сознании.
(Губин) — Угу.— Согласитесь, что вернувшись в прошлое, вы будете другими, не тем, кем были.
(Губин) — Да.— Потому и не будет никогда вам повтора. Единственное, что вы можете увидеть, это быть посторонним наблюдателем, смотреть кино, в вашем понятии, только так. Но тогда вы не сможете влиять ни на что впрямую.
(Губин) — Т. е. те же сны — это то же самое кино.— Спрашивайте.
(Губин) — Скажите, пожалуйста, вот множество параллельных миров существует, а вот какой смысл гулять по этим мирам?— Вы хотите повториться?
(Губин) — Ну да.— Вы хотите услышать ответ прошлый…
(Губин) — Да.— Или другой?
(Губин) — Ну желательно прошлый.— Тогда вы помните, как задавали вопрос?
(Губин) — К сожалению, нет.— Мы же говорили вам, что будем отвечать на ваши вопросы, а не на иные. Вы хотите услышать, чтобы мы сказали, есть смысл и нет его. Да, смысла нет. Но смысл в том, что вы больше похожи на потерявшего, который ищет без смысла, просто ищет; ищет там, где удобней, в вашем понятии, где светлей; ищет там, где легче, — в том нет смысла. И мы же говорим вам, есть смысл, ибо приобретаете новое, в вашем понятии опыт, знание… Сознание ваше познаёт более, чувства ваши живут. Вы поняли?
(Губин) — Ну, что-то понял. Хорошо. Скажите, а вот все эти параллельные миры, вот вы говорили, можно представить, как живой единый организм… т.е…— Мы не говорили вам «можно», мы вам говорили, что это есть. Это разные вещи. Подумайте.
(Губин) — Понятно. Вот, и что более «высшие», по нашим понятиям, души… ну, т. е. те, которые могут… более управляемые мыслью, живут во всём этом, так сказать, одновременно, во всех параллелях.— Ваша ошибка в том, что вы хотите услышать те же ответы, и потому вы путаете себя. Давайте забудем, и начните снова, опираясь на те знания, но, не желая повторять их один к одному. Вы не сможете того сделать, ибо у вас слаба память. Но вы и запутаете себя, а значит, и других. И потому задавайте, как сначала. Не опирайтесь на прошлое, ибо это было вам, и никто не слышал более.
(Губин) — Угу, постараюсь. Скажите, вы говорили, что общаетесь с более… ну, так сказать, умеющими управлять более чем вы, и ненамного выше нас <…>. А неужели… как вот это всё понять в комплексе? Где же это всё, вот этот организм находится?— Везде. Ибо всё, что бы вы не назвали, любая материя, любое существо или что-то иное — это есть одно, это есть один живой организм. Для упрощения вы называете его жизнью. Жизнь.
(Губин) — Угу.— Вы всё называете жизнью: движение камня, полёт ваших искусственных спутников, всё, движение ваших мыслей, — жизнь. Когда-то ранее вы знали более, что такое жизнь, но ваше сознание не могло воспринимать, ибо оно было малО, — малО и сейчас. И потому давайте просто говорить «жизнь», и не будем задумываться что это, ибо вы всё равно не сможете понять, и больше запутаетесь. Далее. Вспомните, мы говорили вам, в вашем понятии, на четвёртом диалоге о том, что мы пронизываем все миры, и в то же время мы говорили вам в том же диалоге, вспомните, что мы не можем пронизывать полностью ваш мозг, ибо он ставит защиту. Вы помните?
(Губин) — Да-да.— Как же тогда надо говорить о нас, как о высших? Подумайте.
(Губин) — Тогда вопрос стоит, кто же мы?— Вы? Путники, ищущие, потерявшиеся. Назовите как угодно, в любом случае вы будете правы, в любом. Если не конкретно себя, значит, других.
(Губин) — Угу. Мы ищем это наше потерянное счастливое прошлое или счастливое будущее, так получается?— Но вы не найдёте прошлое, вы создадите новое будущее.
(Губин) — Угу. Скажите, прошлое всё-таки наше живо? Ну, в смысле, кто-то там…— А вы подумайте.
(Губин) — Кто-то ведь остался?— А вы подумайте, мы говорили вам о том, что живут и первые, и вторые, и шестые среди вас. Вы помните?
(Губин) — Угу.— Значит, есть те, что только родились, только начали. Неужели вы думаете, что однажды Бог создал вас по подобию своему, и более не делал того?
(Губин) — Скажите ещё такое: вот у нас смерть рассматривается, как просто переход в параллельный мир. Значит, рождение в этом мире, есть переход из какого-то мира другого?— Давайте будем точнее: смерть или параллельный мир? Мы говорили вам о смерти, как об очень коротком промежутке времени.
(Губин) — Угу.— Столь коротким, что его нельзя даже назвать мгновением. И вы никогда не сможете измерить саму смерть. Страшна не сама смерть, а её ожидание. Сама же смерть столь мала, и в то же время для многих бесконечна. Многие из вас могут остаться там — в вашем понятии, быть мертвецом. Многие могут проскочить и не заметить, тогда и будет параллельный мир, тогда скажут вам: «Нет смерти, не видел!» Или назовёт по ошибке смертью свой параллельный мир, и многие придут, и останутся там на большое время. Они будут знать, что такое смерть, уйдя в параллельный мир. Но для многих это может быть и счастье, а может, и нет, ибо он будет знать страх. Подумайте. (Срыв.) (Обрыв.)
(Губин) — Ну, в принципе, получается, как мы воспринимаем мир, так он для нас и является: кто воспринимает смертью — для того смерть, кто раем — для того Рай. Так получается?— Если воспринимаете мир вы, разве может быть какой-то другой? Другой вы не воспримете. Мир, который вы видите — это ваш мир, и каждый из вас видит его по-разному. И потому каждый из вас живёт в своём мире, где создаёте ваши чувства, ваши сознания. Подумайте. Вы все разные, и все видите по-разному, думаете разное, вы согласны?
(Губин) — Да.— И притом, имея и живя в разных мирах, вы живёте всё-таки в одном.
(Губин) — Согласен.— Вот и подумайте.
(Губин) — Так, ну а если вдруг такое случится… ну, я имею в виду в этом мире, параллели в этой, телесной… люди начнут думать в одном направлении, так сказать.— Нет. В этом не будет ничего хорошего. Представьте, если все люди будут думать одинаково. Возьмите аналогию, компьютеры ваши с одной программой. Много ли они дадут пользы? Да, они могут решить очень быстро одну задачу, а чтобы решить другую, надо перепрограммировать. Но кто это будет делать, если все работают по одной программе? Представьте, что это будет.
(Губин) — Угу.— В том и сила ваша, что вы разные, в том и сила ваша, что вы умеете ошибаться, и признаёте ошибки свои, и ищете… (Срыв.) (Обрыв.)
— …я вам о передаче энергии, вы помните?
(Губин) — Да.— Решать вам: или вы будете часто прерываться, или вы можете помочь.
(Губин) — Я насчёт эфира ещё вот хотел бы уточнить. Скажите, эфир — это протовещество, из которого создано всё, я так понял.— Вы вспомните, мы говорили вам.
(Губин) — А-а, мы должны вернуться к этой силе, да?— Вы вспомните классификацию, которую давали вам. Вы помните?
(Губин) — Да. Астрал высших — следующий этап, да?— Давайте скажем так: эфир — это двойник жизни. Или давайте скажем так: эфир — мать жизни, ибо эфир создал всё. Но эфир не обладает разумом, хотя и содержит всё. Имея и зная эфир, вы будете знать всё и вся. Но подумайте, имеет ли разум библиотека?
(Губин) — Да, она имеет потенциал какой-то, наверно.— Эфир, если хотите — это начало, это знание всего, но не имеющее сознания — библиотека. Потому и дано вам сознание, чтобы вы могли владеть, а не просто иметь. Вы же, многие из вас, зная много, владея многим, и помня многое… ваш мозг помнит всё, начиная от рождения и кончая вашей смертью, он помнит всё, до мельчайших подробностей, но пользуетесь ли вы тем? Нет. То мёртвый груз, и этот груз отягощает вас, не даёт вам делать то, что вы хотели, то, что вы мечтаете. И отсюда, в вашем понятии, и есть Фрейд.
(Губин) — Угу.— Спрашивайте.
(Губин) — Скажите, а кто дал нам разум?— Кто?!
(Губин) — Ну или что. Вот, допустим, эфир — это, как вы сказали, из него состоит всё…— Если мы вам скажем «Бог», то мы не уверены в этом и сами.
(Губин) — А-а, вон оно что!— Хотя многие хотели бы услышать то. Мы же говорили вам, что мы тоже ищущие. И разница только в том, что вы обладаете плотью физики, мы же не имеем таковой. Но в нашем понятии тоже существуют наши тела, и мы тоже хотим их сбросить, и мы тоже хотим утоньшиться, и мы тоже хотим улететь. Подумайте, вы говорите «совершенный огонь», вы должны достичь огня, стать огнём. Это предел? Нет, огонь тоже имеет много составляющих. Вы согласны?
(Губин) — Угу.— И если хотите, вашему утоньшению нет предела, нет. И вы, достигнув вершины, абсолюта, в вашем понятии, заметите ли то, если вы, достигнув Абсолюта, станете всем, и будете обладать всеми телами, и тяжёлыми, и малыми. Мы же говорили вам, что, в вашем понятии, Абсолют пронизывает всё. Вы согласны?
(Губин) — Ну да.— Будьте логичны. А значит, вы придёте к тому же уровню, если рассуждать логически. Но есть и другое суждение, и его вы получите только тогда, когда придёте. И тогда вы будете всем, тогда в вас будут создаваться боги. Но это далёкий путь для многих. А есть и другие более короткие пути, но их знает только каждый.
(Губин) — Кто?— Ибо они индивидуальны.
(Губин) — Угу.— Нельзя дать общий совет. И много ли вы доверяете общим советам?
(Губин) — Ну да, наверно. Скажите, ну тогда получается, что, так сказать, более утоньшаясь и утоньшаясь, приобретая всё… т. е. свои чувства, распространяя на всё, вот так получается, становясь всем, — получается, что в каждом Бог или бесконечность.— Поймите, трудно привести аналогию. В вашем языке нет таких понятий. А подумайте, если я начну говорить не вашим языком, много ли вы поймёте, не зная перевода?
(Губин) — Ну понятно.— Далее. Поймите, чем тоньше вы становитесь, тем, значит, легче вам пронизывать более грубое. Согласны?
(Губин) — Согласен.— И тогда уже можно сказать, что вы владеете тем грубым. Хотя всмотритесь, воздух владеет вами? Ведь он пронизывает вас. Вы согласны?
(Губин) — Ну, может, он не пронизывает, но, по крайней мере, во мне находится явно.— А теперь подумайте. Воздух более тонок или нет, чем ваша плоть?
(Губин) — Нет. Из тех же молекул состоит.— Вы поняли разницу между утоньшением и просто большим разбросом?
(Губин) — Ну да.— Вот и подумайте. Многие из вас, разбросав себя по миру всему, говорят: «Я утоньшился!» — и не хотят признать ошибки свои. Спрашивайте.
(Губин) — Скажите, вот сегодня прозвучало сообщение, что где-то около 2094 года, значит, люди будут на более духовном развитии… ну, ожидается, предполагается. Теоретически, какова вероятность того, что так скоро будет?— Поймите, никогда не наступит то время, когда все будут…
(Губин) — Угу, понятно.— Провидящими. Иначе тогда нельзя было бы говорить, что уже есть миры, которые выше вас; нельзя было бы говорить о мирах, которые ниже вас. Значит, не наступило то время, вы согласны, что оно может наступить только в 2024 году? А значит, тогда до этого все одинаковы и нет никаких иных миров.
(Губин) — Угу.— Будьте здесь логичны! Вы или подобные вам могут стать великими, относительно великими. Можно создавать новые звёзды, перемещаться куда угодно, владеть временем, и при этом оставаться просто рабами техники, не иметь никаких, в вашем понятии, способностей. Вы согласны?
(Губин) — Да.— Вот вам и технократия. Можно не обладать никакой техникой. Возьмите свой животный мир, он не создаёт техники. Но что же получается, он выше вас, ибо обходится без неё? Нет. Можно обходиться без техники и не знать о ней, и при этом тоже перемещаться куда и когда угодно, и при этом оставаться низшими, ибо вы — технократические, а я — биологический. Есть ли в том большая разница, если ему уже природой дано?
(Губин) — Угу, так.— И потому нельзя говорить о высшем и о низшем. Если вы можете перемещаться только техникой, а они это могут делать без техники, но нельзя говорить, что они духовны, нет, ни в коем случае! Поймите, духовность — это то, что не меряется возможностями и способностями. Поймите, можно оставаться, не умея ничего, не обладая никакой энергией, и в то же время быть духовным. Вспомните ваших героев, вспомните прикованных к постелям, много ли они имели возможности? Много ли они имели энергии? Но они оставались людьми. Вы согласны?
(Губин) — Да.— И были те, которым завидовали многие. И что? Были ли они духовны?
(Губин) — Ну, по крайней мере, люди, которые умеют что-то более, чем обычный человек, они всё-таки трактуют очень… ну, в стиле десяти заповедей. Вот так вот в этом ключе.— А теперь представьте, приходит в мир ваш Дьявол, и будет говорить вам: «Убейте!» — много ли пойдёт за ним? Много ли? Если даже инстинкт ваш воспротивится, пойдёте ли вы? Нет. И потому он придёт и будет говорить о десяти заповедях, но будет говорить искажённо и со многими поправками. Подумайте, не приходит зло открыто, не приходит оно явно. И добро, бывает, приходит к вам, как зло.
(Губин) — Да.— Подумайте, мы говорили вам, нет добра, нет зла. Вы помните?
(Губин) — Да, помню отлично.— Давайте скажем, любое зло, будь оно принято правильно, будет добром. Подумайте, оступившийся ребёнок упал, ему больно — зло? Зло, но он учится ходить. Далее. Любое добро, если оно принято неправильно, может быть злом.
(Губин) — Верно. Это чаще всего.— Вспомните, кто дал вам десять заповедей. Разве злом он к вам пришёл? Добром. И что же? И против него превратилось во зло. И многие сейчас те десять заповедей торгуют… (Срыв.)
— Спрашивайте.
(Губин) — Скажите, если уж мы о десяти заповедях заговорили, вот меня всегда поражала такая вещь, по крайней мере, как написано, — я не знаю, как точно было, к сожалению, — что Христос проповедовал вроде любовь к ближнему, не гневаться, ну, все отрицательные эмоции подавлять, так сказать, учиться понимать людей, и в то же время написано, что он разбросал у торгующих торговцев в храме их товары, ну и вроде как накричал на них, там написано.— Он же пришёл к вам в плоти, он пришёл к вам человеком.
(Губин) — Угу.— Почему вы забываете о том, что многое человеческое осталось в нём? Далее. Как воздействовать на вас, если вы не слышите духовное? Мы говорили вам о том, как вы задаёте вопросы, вы помните? Вы задаёте их плотью.
(Губин) — Угу.— И потому мы отвечаем вам плотью. Если вы задаёте духовно, мы дадим вам духовно. И теперь представьте, если вы не слышите духовно ничего, как говорить вам? Вашей плотью, вашим языком.
(Губин) — Христос вроде проповедовал, что Бог в нём, и он в боге… Значит, он, в принципе, знал, что Бог есть?— Подумайте, что говорите вы. И вспомните, мы объясняли вам о рождении Христа, о приходе Христа к каждому из вас. Вы помните?
(Губин) — Ага, вот по этому поводу вопрос, — всё время хочу задать, забываю: в 1993 году, в прошлом, вот осенью, мы с Переводчиком почувствовали, что что-то происходит такое, — и, между прочим, не одни мы почувствовали, — очень много народу, я знаю. Вот. Один там объявил себя Христом… ну т. е. какую-то энергию почувствовали… Что это такое? Что это было, вообще? Просто люди открылись в этот момент более, или как это?— У вас существует понятие «рассвет», «день» и «заход»?
(Губин) — Да.— Почему вы не можете распространить это на космос? Неужели вы думаете, что только на вашей планете существуют сезоны? Существуют везде. Везде есть лето, и везде… (Обрыв.)
(Губин) — …Так вот откуда это Солнце сверкнуло, если день был? Где это находится?— День? Вы привыкли всё мерить физически.
(Губин) — Ну, к сожалению, да.— Неужели, в вашем понятии, физически происходит рассвет в космосе?
(Губин) — Понятно.— Простите, а вы физически получаете радость от рассвета или, может, всё-таки нет?
(Губин) — Верно. Ну это откликается на физическом состоянии, вот эти все эмоции?..— Вы же говорили, что душа владеет телом, почему же нет? Хотя вы столь плотно спрятали свою душу, что и забыли о ней.
(Губин) — Ну, в принципе, большого греха нет, что мы живём в таком теле, в плотной материи, так сказать.— Мы когда-нибудь обвиняли вас в том, что вы живёте в этом теле?
(Губин) — Нет, но…— Вы можете это вспомнить?
(Губин) — Ну, косвенно, да.— И что вы говорите? Если Библия ваша говорит: «…И создал по подобию своему…» — что же, и Бог низок, что может носить тела ваши?
(Губин) — Хорошо, тогда я вам напомню…— И что опустился он оттого, что стал Христом?
(Губин) — Угу.— Почему вы привыкли мерить в плохом и хорошем? Почему вы решили… Вспомните, мы говорили вам ранее, мы говорили вам сегодня о плотях, и вы уже не помните.
(Губин) — Но, с другой стороны, вы говорили, что кому нужна ваша физика в мире, где нет физики? Вот как это понять ваше изречение?— А вы подумайте, зачем нам ваша физика? Зачем? Что мы будем делать с ней? Ну давайте сделаем проще, давайте вы начнёте жить, ну хотя бы в воде без ничего. Вы выживете там? И нужно ли это вам? Далее. Мы говорили, что не нужна ваша физика нам, но не вам. Вы невнимательны.
(Губин) — Ну, может быть, да. Хотя вроде как вы нам это говорили.— Вы придаёте слишком много значения своим телам, и потому приходится говорить вам. Если вы живёте в этом мире, так живите в нём по-человечески, а вы же: «Скорей бы прожить, а там, может быть, и лучше будет!»
(Губин) — Угу. Но кто-то ведь… люди некоторые вообще не верят, так живут, лишь бы в своё удовольствие. Есть такая теория. «Живи пока здесь, а там…»— Каждый получит по заслугам своим, по вере своей. Каждый. Это не будет наказанием, — это будет ваш выбор. Вы же создаёте миры, мысли ваши, образы ваши создают миры, в которые вы же и придёте. Если создадите мрачный мир, вы и придёте в мрачный. Если же вы будете создавать светлые миры, вы будете жить в светлых. Если вы богаты и мечтаете о богатых мирах — это не значит, что вы придёте в богатый мир, ибо у вас есть ещё страх потерять то богатство, и потому вы придёте в мир страха. Не забывайте и о том.
(Губин) — Угу. А если хочется пойти в мир, так сказать, всеобщего братства, всеобщей любви? Ведь тоже можно сказать, есть страх, как говорится, потерять это всё. Тогда тоже, получается, придём в мир страха.— Поэтому и говорят вам «не бойтесь». Вы спрашивали, можете ли вы летать?
(Губин) — Да.— Мы говорили вам, можете, но вы боитесь. Что мы можем сказать вам? Какой мы можем дать вам рецепт, чтобы не боялись? Никакого.
(Губин) — Ясно.— Ибо вы боитесь, — не мы, и вы должны побороть. Не будете же вы всё время ходить под руку, вы согласны?
(Губин) — Да.— Если за вас будут решать задачи, сможете ли вы решать их сами? Вы же чаще хотите найти готовый ответ, потому и хотите открыть третий глаз силой.
(Губин) — Ясно. Так, ну что можно сказать… Спасибо! (длинная пауза)— Вспомните, когда последний раз прерывали вы. Можете вспомнить? (пауза) Что растерялись вы?
(Губин) — Вспоминаю. Точно не могу припомнить.— Что вы хотите вспомнить? Прошлое? Мы же говорили вам, что не стоить жалеть.
(Губин) — Прошлое, может, не стоит жалеть, но…— Подумайте, вы говорите, что ничто не проходит бесследно, и тут же огорчаетесь, что потеряли. Почему вы противоречите себе? Ну если вы говорите «небесследно», о чём же тогда жалеете? О чём?
(Губин) — Да это понятно. Может быть, о том жалеем, что сделали что-то не так, как хотелось бы, но так получилось. Где-то что-то не учли.— И что же? Ищите, исправляйте ошибки свои. Исправляйте. Чаще же вы совершаете эти ошибки, и потом их повторяете, ибо забыли, что совершили их. Потому и будут, в вашем понятии, наказывать вас. Но поймите правильно: вы — себя.
(Губин) — Да, я понимаю.— Вы будете повторять эти ошибки до тех пор, пока не научитесь их исправлять. Вы же — слепой мышонок, который ищет и не может найти. Но поймите, если придут, и откроют глаза ему, что увидит он? И увидит ли?
(Губин) — Понятно.— Поймите, вы же слышали, вы же читали, что не может прийти к вам высший, вы не можете увидеть высшее, ибо ослепнете, и далее, далее. Вы помните?
(Губин) — Угу.— Вот и подумайте аналогию с мышом, где вы являетесь им. Но не огорчайтесь, нам приходится, к сожалению, говорить вам такое. Не вы одни.
(Губин) — К сожалению.— Да, ибо вы горды. Любые подсказки вы понимаете за подачки, ибо сами судите по себе, по вашей испорченности. Ибо, когда вы кому даёте, то называете это подачкой про себя. И потому всё, что будет дано вам, будете называть подачкой и вы. Если же вы будете отдавать с чистым сердцем, то всё, что будет даваться вам, вы будете принимать тоже, как от чистого сердца, даже если это давал вам подонок с плохими мыслями. Спрашивайте.
(Губин) — Что же я хотел спросить-то такое интересное?.. (пауза) Вы как-то сказали о конце света, что если мы его представляем физически, физически он нам и придёт на Землю. Вот. Т. е. будет сотрясать там… ну, мысли наши вернутся. Скажите, от чего зависит это время возврата?— От силы, если хотите, от массы, от количества.
(Губин) — Угу. Ещё вот такой, может, личный вопрос. Скажите, ничего дурного в том нет, ну, допустим, у меня сейчас на данном этапе затруднения с деньгами. Вот. И у меня такая мысль, я вот эти свои знания вкладываю… вот выигрывать эти деньги. В этом ничего, в принципе, греховного нет, если я смогу где-то почувствовать, какие там выпадут номера или ещё что-нибудь?— Поймите, грех будет не в том, что вы почувствуете, а в том, когда вы их получите, и что будете делать с ними. Если обуяет в вас жадность… в том будет грех, а не в том, что вы чувствуете.
(Губин) — Угу, спасибо. (пауза)— Спрашивайте.
(Губин) — Скажите, вот, допустим, есть такая теория, что человек вместит в себя ровно столько, сколько он способен, а как же тогда происходит прогресс, если он больше не?..— Ну вы же растёте. Почему же вы не можете рассуждать даже логически здесь? Поймите, если бы это было не так, тогда вы могли бы обладать многим, многим и многим. А вы же… Посмотрите вокруг, кто-то обладает больше, кто-то меньше. Вы согласны?
(Губин) — Угу.— Но и тот, кто обладал меньше… Вспомните себя, много ли вы знали, и сколько знаете сейчас? Вы же растёте…
(Губин) — Угу.— А значит, вмещаете больше. Это грубая аналогия, но она верна.
(Губин) — Скажите вот такое: а люди стоящие у руля государства, заводов… ну, начальники наши… если они уже добились доверия такого — значит, они… ну, скажем, простите, грубо, выше нас?— А вы подумайте, они добились доверия вашей души или сознания? Возьмите, и вспомните всех ваших правителей, ваших начальников и далее, вспомните их сознанием и вспомните их чувствами, и найдёте ли в том разницу? Сознанием легко добиться, ибо сознание легко обмануть. А чувства у вас всегда были на втором месте, ибо вам приходится подстраиваться под всех. Этим занимается сознание, и потому сознание легко уговорить. Спрашивайте. (Срыв.) (Обрыв.)
(Губин) — Значит, это только сознание, а чувства на втором месте. Скажите, а чувства если будут на первом месте, что получится?— А мы говорим вам: пусть идут вместе.
(Губин) — Да, допустим…— Почему вы делите на первый и второй? Возьмите, и вспомните тех, кто имеет на первом месте сознание, чувства на втором или далее. Кто они?
(Губин) — Угу.— А теперь вспомните только тех, кто обладает одними чувствами, и в них мало сознания. Вы поняли кто они?
(Губин) — Понятно.— Вы говорите о золотой середине? Нет, золотая середина — это ни то и ни другое. Давайте возьмём половину сознания, половину чувств, и получится золотая середина.
(Губин) — Так.— Нет.
(Губин) — А где же это решение проблемы?— Они должны идти вместе. Не должно сознание обижать чувства или чувства сознание.
(Губин) — Ну, трудно удержаться на этом.— Трудно удержаться, если вы будете делать это сознанием, ибо уже сознание идёт впереди заведомо.
(Губин) — Так.— И трудно удержаться, если чувство или чувства уже заведомо впереди. И чаще вы правдивы именно тогда, когда не делаете того специально, — в вашем понятии, случайно, в порыве, осенило, и далее, далее. (Обрыв.)