1995.12.03-1
— …всё. Вы должны помнить. Вспомните!
(Белимов) — Да-да-да.— И он испугался.
(Белимов) — Особенно политическую деятельность.— Ибо вы всегда хотите понять всё сознанием, умом, и не хотите применять чувства. А если применяете, то это в основном страх, ибо он самый сильный у вас, — страх и жадность.
(Белимов) — М-да. Ну хорошо, мы тогда задаём вопросы нашего коллеги. Я заранее извиняюсь, если что-то есть повторяющееся. Вот его интересует: каков процент жителей Земли, по вашему мнению, которые реально оценивают сегодняшнее состояние человечества и в целом самой Земли?— Ни одного. Все вы живёте в мире иллюзий. Каждый из вас живёт в своём мире, каждый, и никто не может оценить. И как вы можете оценить, если вы слепы, если не видите? А если видите, только маленькие точки на большой картине. Вы не можете сказать обо всей картине, а потому не можете видеть реально. Вы мир ваш преобразовываете относительно себя, потому и нет согласия между вами, потому и войны, потому и не понимаете друг друга. И если когда-то находится человек, с которым вы входите, в вашем понятии, в резонанс, вы это называете любовью, но очень быстро теряете.
(Белимов) — Угу. А вот скажите, но если в данный момент появится вдруг кто-то, кто действительно понял. Вот 0.1% т. е. тысячные доли, он сразу приобретёт статус пророка, так, что ли?— Нет.
(Белимов) — Будут ли такие люди?— Нет. Вы не можете приобрести никакого статуса кроме плохого, ибо вы будете говорить, что он слеп, врёт или ещё хуже.
(Васильева) — Скажите, а когда человек покидает, будем говорить, своё тело физическое, он тоже частично реальность видит? Тоже так, да?— Да.
(Васильева) — А продвигаясь дальше, допустим, некоторые люди…— Давайте скажем так: герои Шамбалы тоже видят не всё реально.
(Белимов) — Но видят больше, конечно, да?— Да.
(Васильева) — Реально, наверно, может оценить только Бог наш.— Когда вы не будете в физике, тогда вы сможете определить всё реальное. Иначе вами управляет физика, материя. Материя груба, потому и не даёт вам полных картин. Подумайте: чем массивней тело, тем более низкие колебания создаёт оно. Вы согласны?
(Белимов) — Да.— Теперь представьте, частица столь малая и колеблется столь большой скоростью, что вы уже не можете принять её, ибо она колеблется с большей частотой, чем ваша скорость света. Как вы воспримете это? Вы воспримете, что она вообще не колеблется.
(Белимов) — Да.— Разве это правдиво?
(Белимов) — Угу. Вы правы. Скажите, мешают ли эмоции и рационально-чувственное восприятие мира развитию человечества, как цивилизации?— Только крайние эмоции. А вообще-то весь мир ваш устроен на эмоциях. Всё вы делаете через эмоции. И крайности могут сделать вас героем или наоборот.
(Белимов) — У нас ощущения, что они где-то, может быть, мешают нашему развитию, поскольку иные цивилизации, другие, они, как правило, лишены эмоционального плана.— И тогда вы будете машинами.
(Белимов) — А, т. е. есть другая крайность.— Мы же говорили вам. Почему вы невнимательны и не помните? Мы же говорили вам, чем отличаются машины: тем, что вы умеете ошибаться, умеете запоминать ошибки, и исправлять их. Тем вы отличаетесь и от животных: тем, что вы умеете мечтать и стараетесь воплотить эти мечты. Беда только в том, что мечты ваши в детстве честнее и чище, чем сейчас. И идеал ваш непостоянен, ибо он меняется относительно вашего образования, и… (Срыв.) (Обрыв.)
(Белимов) — А, скажите, как человеку преодолеть страх перед неизвестным?— Как преодолеть страх?
(Белимов) — Да.— Уйти от страха. Что для этого нужно? Страх, чтобы испугаться этого же страха. Только так вы сможете победить.
(Белимов) — Только так. А никакого особого вида кодирования там нет?— Это всего лишь установка. И если хотите, то из вас делают машины, роботов. И если вам приходят и открывают третий глаз, то вы становитесь всего лишь машиной, придатком открывающего. И что увидит этот глаз? Только то, что вы захотите и не больше.
(Белимов) — Угу. А вот скажите, может быть, для развития общества, хорошего, целеустремлённого и дальше, только бесстрастие и холодный ум нужны?— Вы повторяетесь.
(Белимов) — Но нам кажется, что это действительно обедняет человечество. Ну хорошо, мы повторяемся. Тогда откуда, по вашему мнению, в человеке возникло агрессивное мировосприятие?(Васильева) — Страх.(Белимов) — Тоже страх и желание поработить, да?— Страх. Страх и жадность основаны на страхе. Только не подумайте, что мир ваш состоит только из страха и жадности, нет, у вас есть множество прекрасных эмоций, но вы забываете о них. И когда они просыпаются в вас, вы пугаетесь: «Не сошёл ли я с ума?» — и стараетесь вернуться на прежнее место, то бишь опять бояться, т. е. опять не выделяться.
(Белимов) — А вот скажите, можно ли считать источником жестокости современного общества суровые условия борьбы за существование в первобытном обществе?— Нет, это всего лишь только ваше оправдание.
(Белимов) — Но оно же реально было…— Хорошо, есть множество детей, которые воспитывались в прекрасных семьях, и что? Они были прекрасны?
(Белимов) — Ну не всегда.(Васильева) — Значит, выходит, что человек сам, в общем-то, творец собственной жизни, будем говорить. И вот, что сейчас происходит — это то, что мы натворили в прошлом, по всей видимости, да?— Только вы и больше никто. Всё остальное — лишь оправдание.
(Белимов) — А скажите, был ли жизненной необходимостью культ оружия, провозглашаемый людьми во всю свою историю?— Для вас — да, ибо вами руководит страх быть побеждённым, страх быть последним, и страх быть первым тоже.
(Белимов) — Угу, там тоже защита.— И потому вам легче защищаться: если не хватает мозгов, применяется сила.
(Белимов) — Ну так это что, до скончания человеческой цивилизации будет? Войны и…— Нет. Когда вы станете человеком, вы всё это забросите.
(Белимов) — Но мы вроде уже «человеки».— Непохоже.
(Белимов) — Непохоже? М-да… Можно ли постичь энергии природы, развиваясь только духовно? На чём вы, в принципе, и настаиваете.— А вы только и должны это делать. Можете ли вы постичь природу инструментом? Можете ли вы познать Землю, копая её экскаватором?
(Белимов) — Ну мы же ряд энергий всё-таки добились именно не духовным, а материалистическим развитием.— Всего лишь только ряд. А если быть точнее, всего лишь только маленькие кусочки, которые губят вас. Ибо вы отрываете их, не смотря и не видя те дыры, что натворили вы, и стараетесь забить их. Чаще вы забиваете их опять же эмоциями страха. Согласитесь, что эмоции — это тоже физический мир, он так же реален, как и вы сами. Ибо что ваши эмоции? Это изменения вашей химии. Вы согласны?
(Белимов) — Да…— И тогда любой физик и химик скажет вам, что да, вы — незамкнутая система, и потому мир эмоций — тоже ваша физика. Если вы добыли какую-то энергию и взяли только кусочек, — а если быть точнее, украли у природы, и этим сделав ей больно, — она не будет вам мстить, нет, она будет стараться залатать эту дыру. И тогда, уж простите, виноваты вы. Но вы опять же обвините не себя, а других: нечистый попутал или что-то ещё. А если к вам приходят нечистые — вы же и виноваты. Кто же ещё?
(Белимов) — Но не слишком ли природа гуманна, если она старается залатать дыры, а не «дать по рукам» человеку?— Вы говорите о гуманности? Вы даже не знаете, что это такое, а говорите о гуманности. Вы чувствами своими измеряете природу. Неужели вы думаете, что природа имеет те же самые эмоции, что и вы?
(Васильева) — Скажите, Переводчик, в общем-то, с некоторой иронией сказал о героях Шамбалы. Это связано с его личным отношением с?..— Зачем же?
(Васильева) — Нет? Это просто…— Мы говорим вам, что никто не может видеть реальность, никто, пока находитесь в физике. Астральные тела ваши — тоже физика, какой бы она тонкой ни была, это всё же физика, и физика ваша, земная.
(Васильева) — Ментальный мир, ведь тоже, наверно, физика?— Давайте скажем так. Вы говорите «огненный мир», а что огонь? Огонь — это тоже материя.
(Васильева) — Тоже материя.— Только более тонкая и всё. И потому здесь нет иронии. Печаль в том, что вы не видите дали, мечты ваши слишком малы. Вы хотите достичь Шамбалы? А что будете делать там? Устанавливать свои законы? Ну хорошо, давайте так, вы духовно сможете попасть в Шамбалу, и что? Страх в том, что вы можете остановиться, и сказать: «Я уже достиг мечты своей, что же ещё дальше?» А чаще всего вы так и делаете. Или вы разочаровываетесь, потому что вы ожидали большего, и опять уходите. А потом говорите, что в Шамбалу поднимается всего один человек в 100 лет, остальных изгоняют. Нет, вы уходите сами, потому что вы хотели одно, а получаете другое. Вы думали, что придёте туда отдыхать? Наоборот. Вы мечтаете о рае, и не знаете, что попотеете там более, чем здесь.
(Белимов) — Хм, ясно. Скажите, фатальна и неизбежна ли революция потрясений в развитии человеческой цивилизации?— Да. Для вас, да.
(Белимов) — Но это прогресс означает, да?— Необязательно.
(Белимов) — Известны ли в мире цивилизации с плавным, не ступенчатым, ходом эволюции? У нас же в основном ступенчатая, резкая, а в мире есть ли?— Нет.
(Белимов) — Нет? Не бывает?— Поймите, что в вашем понятии революция?
(Белимов) — Ну какой-то резкий поворот, потрясение с изменением…— То, что заставляет встряхнуть вас, что заставляет вас сбиться с курса, которым вы идёте, и искать вам новый курс — вот что революция. А что вы представляете «плавно»?
(Белимов) — Ну это эволюционное развитие, т. е. постепенное набирание знаний.— Даже природа не знает плавности, даже в природе существуют катастрофы, как вы говорите «перерывы истории».
(Белимов) — Угу. Ну хорошо, ясно. Скажите, а каков предел терпимости природы по отношению к человеку, в период его грубо-материалистического познания? Мы же познаём, мы невольно наносим природе ущерб. Долго она будет терпеть?— И что даст вам ответ?
(Белимов) — Ну, да, предел терпимости, наверное, трудно сказать.(Васильева) — Да мы уже на пределе, по-моему.(Белимов) — На пределе мы, да?— Спрашивайте далее.
(Белимов) — Так, хорошо. Наступил ли этот предел?— Спрашивайте далее.
(Белимов) — Можно ли утверждать, что на Земле начались неотвратимые процессы деградации биосферы?— Прекрасно! Опять виноваты кто-то, но не вы.
(Белимов) — Нет, ну через нас, через нашу деятельность. Мы не снимаем с себя этого. А это необратимый процесс, или всё-таки ещё можно что-то поправить?— Поймите, Вы боитесь что? Смерти? Физической или духовной?
(Белимов) — И то и то, наверное.(Васильева) — Все люди боятся физической смерти.— Поймите, вы привыкли находиться в своём теле, и любая его потеря, или хотя бы травма, причиняет вам боль, — и заметьте, боль духовную. Почему?! Что такое духовный мир? И как можно прийти в него? Всё зависит от вас. Духовный мир есть не только чистый, — есть множество, в вашем понятии, уровней, и грязного, и чистого. И в какой уровень попадёте вы, зависит чисто от вас. И если вы считаете, что плоть ваша — это жизнь ваша, соответственно, и в духовный мир придёте, где будет только боль, и не более. Но если же вы скажете: «Я не боюсь боли!» — и будете сжигать себя, что уже делали неоднократно, и куда вы придёте? В мир боли, всё туда же. И будете говорить, что вы духовно выросли. Нет, вы упали, ибо вы насилуете себя, а значит, и природа, что создала ваши плоти — вот вам уважение природы, вот вам и терпение её.
(Белимов) — Угу. Скажите, восполнима ли утрата живого мира Земли для космоса, если такое произойдёт?— И да, и нет.
(Васильева) — Скажите, а когда наступает период «пролая», т. е. вот исчезает физический мир?— Давайте скажем, перерыв истории — ваш термин.
(Васильева) — Истории? Ну да, пусть будет.— Вы же разделили доисторический мир историческим? И основывается он у вас всего лишь только на умении писать. Т. е. древним миром вы считаете мир, где не было писания.
(Васильева) — Нет, я не это…— Далее. (Срыв.) Спрашивайте.
(Белимов) — Хорошо. Какова уникальность живого мира на Земле?— Вы невежливы.
(Белимов) — Что? В чём это выразилось? Прервал вопрос моей коллеги?(Васильева) — Задавать можно вопрос дальше?— Спрашивайте.
(Белимов) — Какие преобладают связи на Земле между живыми существами: фагиальные или симбионтные?— Мы когда-то говорили вам о единстве мира, а вы спрашиваете о связях.
(Белимов) — А по терминам нельзя разделить, всё-таки чего больше, фагиальных?..— Это придумано вами. Мы говорили вам о едином, а вы тут же размежёвываете. Мы говорим вам, что вы никогда не были отделены от природы, и вы тут же придумали множество тел, называете их эфирными, дали им уровни. Интересно, как вы только распределяли это? Мы же говорим вам, что мир един, а значит, нет связей, ибо нет их названия, ибо их множество. А вы же хотите разделить, вы опять хотите распилить всё на кусочки, и разбросать. Вы уже когда-то это сделали, и погибли. Не пошёл вам урок впрок.
(Васильева) — Скажите, если вам, Переводчику задать вопрос по-английски, на другом языке, он сможет ответить?— Мы говорили вам, что мы находимся, вашим термином, всего лишь только в мире его эмоций. Мы не имеем права входить в него, хотя мы можем сделать то, но только это будет не Переводчик, а, как вы говорите, зомби. И тогда он сможет сделать всё, что вы хотите, всё, что вы пожелаете. Это сделаем мы через него, но что это даст?
(Васильева) — Нет.— И тогда контакты ваши, как вы говорите, приведут к печальным последствиям — вами сказано.
(Белимов) — Нет, мы этого не хотим.— Вы не знаете, что такое неудача в контактах. Практически вы всегда разговаривали, вы согласны?
(Белимов) — Согласны.— Причина? Причина в том, что мы не хотим пугать ни вас, ни его. Для того мы должны прийти собеседником, но не в него, потому и говорим вам, беседа. Мы же всего лишь советуем, если хотите, подсказываем, но не имеем права указывать, ибо мы такие же ищущие, как и вы. Это первое. Второе. Мир ваш не наш, и потому, мы здесь гости. И многое не знаем, и делаем множество ошибок, как это было в прошлый раз, в прошлой жизни, когда вы помнили всё. Больше мы не хотим повторяться, мы не хотим ошибаться, мы не хотим тревожить вас, мы не хотим прерывать, в вашем понятии, контакты, потому что это зависит только от вас. И потому, да, теоретически, вы можете изучать и разговаривать на любом языке, но чаще мы стараемся использовать словарный запас, который не заставляет напрягать, в вашем понятии, его мозги. Потому и говорим вам, не применяя терминов, не говоря имён и чисел.
(Белимов) — Угу.(Васильева) — Скажите. Значит, если бывают такие, ну, будем говорить опять, контакты или медиумы, есть некоторые, которые спиритические сеансы проводят. Если они начинают разговаривать на других языках, или что-то там применяют, какие-то, действительно, термины, которые не свойственны, допустим, в жизни этого человека, то, значит, это можно говорить об одержании?— Нет, это говорит о том, что с вашего же мира и говорят с вами, — мы же пришли из другого. И мы же говорили вам, что мы инородны для вас. Мозг ставит защиты. Зачем же будем нарушать его? Зачем мы будем пугать его? Те же, которые могут войти, в вашем понятии, глубже, необязательно одержимы, просто говорят из вашего же мира, в вашем понятии, из параллельности или ещё откуда-то, но всё с вашего мира, с вашей физики. Мы же создаём только реакцию. Мы не можем изменить что-либо в вас и вашем мире, мы можем только изменить относительно медиума, но тогда это, мы говорили вам, вмешательство.
(Васильева) — Скажите, а когда-нибудь может наступить такой момент, когда… ну мы же едины, вы сами говорили об этом, соединимся, что ли, или как?— Когда вы осознаете, что вы едины… А пока вы говорите, что я знаю, да, мы едины. И что из того, что вы знаете?
(Васильева) — Только знаем, да? Выходит так?— Тогда не нужны будут контакты, тогда вы будете знать и видеть всё. Сейчас же вы — страх, неверие. Вы же не верите ни во что! Вы пытаетесь только, вы только обманываете себя, что вы верите. Если бы вы верили, вы бы сделали. Когда-то один из вас ложился, и что из того? Неверие.
(Белимов) — А что помешало? Неверие?— Неверие. Только это. Вы говорите «сомнение».
(Белимов) — Да.(Васильева) — Вы знаете, мне сон приснился, что, в общем, такая ситуация… приблизительно, мне предлагали войти в такое же состояние…(Белимов) — Ну, у тебя получилось?(Васильева) — Я не помню.(Белимов) — Может быть, у коллеги попробовать когда-то?(Васильева) — Нет.— Пробуйте. Мы же говорили вам, что мы никогда не уходили. И в вашем понятии, контакт — это просто умение Переводчика услышать нас.
(Васильева) — Скажите, а сознанием он может нас… в общем-то, необязательно входить в это состояние?— Мы же говорили о единстве мира. Можете, но вы не верите в эту возможность.
(Васильева) — И Переводчик не верит?— Первое. Второе, вы слишком загружены, в вашем понятии, вы так заняты, что вам некогда. Дальше? Дальше сознание ваше не хочет, ибо оно хочет главенствовать миром, ваше сознание, потому и делаете множество ошибок. И сознание ута… (Срыв.) (Обрыв.)
(Васильева) — Скажите, а вера вообще… вот много о вере говорится, и в религиозных кругах, и везде. Вера. А вот, что такое вера? Вот как принять?..(Белимов) — Мы бы рады добиться веры… вот сейчас нам мешает неверие.(Васильева) — Это глубокое приятие, или вот, я не знаю, как вот это… действительно.— Вера — это когда вы чувствуете ваши мечты, когда вы можете воплотить её. Когда вы можете создать, хотя это грубо, ну давайте скажем, фантом, и можете увидеть, и почувствовать его, и пережить вместе с ним все события. Вот тогда можно сказать о вере. Но это всё приблизительно. Или фантом — это такое грубое слово, а вы любите его так часто применять.
(Васильева) — А более тонкие есть слова? Мы же не знаем. Терминология у нас очень бедна.— Терминология ваша останавливает вас, ибо каждое слово имеет, в вашем понятии, жёсткие объяснения. И дальше этих объяснений вы не можете уйти. И говоря о чём-то, вы уже создаёте программу, словесную программу, и дальше её вы не можете шагнуть. Дети, не знающие смысл слов ваших, потому и более легко контактируемы, ибо они не знают ограничений. А вы же всю жизнь учили, что можно и что нельзя. Вы всю жизнь использовали слова в строгих определениях. И сейчас вам не хватает их, и вы ищете новые. Сочинить — лень, чтобы подходили. Вам легче взять с других языков.
(Белимов) — Угу. А скажите, вот есть мнение, что преобладание симбиозов — это именно обязательное условие для возникновения человека разумного. Так ли это?— Нет.
(Белимов) — А что тогда для разумности человека помогло? Что?— Что такое разум? Можете ли вы найти клетки, отвечающие за разум?
(Белимов) — М-да, не знаем. Я полагаю, что это «надсознание» какое-то.— Ну давайте скажем так. Вы даже вошли в тайны природы, называемое гено… (Срыв.) (Обрыв.)
— …слов. Даже слово, содержащее имя, уже останавливает. (Объяснение сбоя из-за созвучия слов со слогом «ген»)
(Васильева) — Скажите, а есть у человека имя, ну, будем говорить, вибрация, которая присуща его душе?— Да. У вас два имени: имя, которым вы пользуетесь всю жизнь, но оно недействительно.
(Васильева) — Временное?— И имя, которое носит каждый из вас. И только вы знаете это имя, но не можете произнести его, ибо нет перевода на ваш язык. И это имя говорит многое о вас. То же имя, что носите вы, или, что даётся вам в церквях — всего лишь только грубый перевод, подобие. Да, оно тоже имеет значение, по нему тоже можно определить, кто вы: ваши наклонности, ваши болезни, ваше будущее, — но это всего лишь приблизительно, что-то около, да вокруг. Настоящее имя не произнесёт никто, ибо вы не можете этого сделать. Ибо он тогда, произнеся его, откроется так, что каждый может войти в него. А вы же слишком грязны, чтобы посещать друг друга.
(Белимов) — Но смена имён не желательна в течение жизни?— Пожалуйста, меняйте.
(Белимов) — Говорят, что это даже губительно действует на человека. Мы читали такие очерки, что погибал человек.— Если вы чувствуете потребность — пожалуйста, меняйте. Хуже будет, если вы будете терпеть имя, которое вам не нравится. Это будет гораздо хуже. Дальше. Это будет всего лишь видоизменённый перевод. Истинное имя вы не меняете. Сколько бы жизней вы ни прожили, вы их не меняете. И там, в вашем понятии, у Бога, вы будете называться этими именами, а не вами выдуманными.
(Васильева) — Скажите, а вот церковные деятели, когда в монахи стригутся, или ещё им даются имена. Это тоже связано с этим?— Да.
(Белимов) — Это важный ритуал? Нужный?— Да.
(Белимов) — Он нужен?(Васильева) — Т. е. они отрекаются от мирского, от прошлого. Выходит так?— Поймите, что такое ложь? Ложь — это относительно другого. Относительно вас, вы можете не лгать. Если вы будете всем говорить, что у вас есть машина, дача и многое-многое другое, другие могут поверить, для них это не будет ложью — обманули вы только себя. Вы согласны?
(Васильева) — Да.— И если кто-то иной, сторонний наблюдатель, скажет, что это глупо, здесь не вижу ничего, это глупые ритуалы, суеверщина и так далее, — это его право. Для того же, кто совершает это — уже не ложь, ибо это для него важно. Какая разница постороннему, какое носите вы имя? Никакой. Ну что ж, привыкнет и к этому. Для вас же это важно. Меняя имя, вы уже хотите поменять, если можно так сказать, забыть старый мир, уйти от него с надеждой, что в этом новом мире будет всё иное, лучше или как вы хотите — вот это и есть ваша нереальность.
(Белимов) — Скажите, получается, что у людей, у многомиллиардного населения огромное разнообразие имён, которое мы не можем произнести. Так?— У каждого, у каждой вещи есть своё имя, у каждого животного есть имя.
(Васильева) — У каждого атома.— Везде и всегда существовало имя, то имя, которое носит всё в вас. Если хотите, то вспомните, сперва было слово. Слово — это и есть имя ваше.
(Белимов) — Угу. Так, а если человек каким-то образом узнал своё истинное имя, почувствовал его, или хотя бы мысленно его произносит, это делает его более защищённым, счастливым человеком? Или же не влияет совершенно?— Вы не можете произнести его. Это и есть то сокровенное, что делает вас человеком. Это и есть то сокровенное, что вы ищете, что вы хотите понять: что такое разум и что такое жизнь. Вы можете создать многое, но ни один из вас ещё не создал жизнь, даже самое простейшее, ибо он не знает имён, и не может, и не умеет их давать. Спрашивайте.
(Васильева) — На прошлом контакте вы говорили, что в Библии сказано, что Адам нарёк имена животным. Было такое?— Да.
(Васильева) — А это говорит о чём?(Белимов) — Получается, не Бог.(Васильева) — Это, выходит, человек создал животных?— Давайте скажем так. Бог дал вам душу, дал вам знания, Бог дал вам жизнь, а остальное вам подарила природа. Дальше. Ребёнок в утробе знает имя своё, ибо он ещё не умеет говорить вашим языком, ибо он ещё не придумал и не услышал ваших слов. Потому в утробе он знает имя своё, и потому он может родиться. И с первым криком он теряет множество знаний. С первой улыбкой он научится любить, но забудет прошлое, ибо тогда он научился бы и ненавидеть. Проходит сорок дней, в вашем понятии, и ребёнок забывает практически всё. И он пытается произнести имя, перевести его на этот язык, но не может этого сделать. Вы же это называете «криком», вы же это называете… (Срыв.) (Обрыв.) …несущие молчание, пять и более лет. Они не хотят говорить, ибо они не хотят с первым словом потерять последние частицы знаний, и молчат.
(Белимов) — Это дети особые?— Но приходит время, и им приходится говорить. Об особенности? Тогда вспомните ваших знаменитостей, многие из них начинали говорить, ходить достаточно поздно.
(Белимов) — Это интересное замечание. Т. е. к таким детям следует как-то особенно присматриваться, прислушиваться, да?— Надо присматриваться и прислушиваться ко всем детям, а вы избираете.
(Белимов) — Но человечество ведёт вперёд гениев всё-таки, действительно. Ну мы так хотели бы думать.(Васильева) — Чтобы его использовать в своих целях.(Белимов) — Хорошо. Действительно ли говорят, что номера паспортов, цифровой ряд, неслучайно даётся людям? Это особая кодировка буквально высших сил.— Ну, если мир един, почему бы и нет? И почему «высших сил»? Почему?
(Белимов) — А каких же?— Вы же! Вы же! Только сознание ваше не знает ничего и не хочет знать, но всё остальное-то от природы, всё остальное-то знает, но не может перевести на язык сознания. И потому интуитивно вы создаёте то, что вам надо. Интуитивно вы не совершаете ошибок, а совершаете только тогда, когда вы долго думаете и разумом делаете поступки, только тогда. Самое первое случайно произнесённое слово, невпопад, — это и есть истинное слово. Всё остальное — уже выдуманное вами, подстроенное под данную ситуацию. Вы говорите о цифрах… да, в вашем мире одна математика, и вы уже говорили об этом. Да, вы подчиняетесь математике. И пока вы физические, вы будете подчиняться математике. И если вы слишком глубоко принимаете к сердцу номер вашего телефона, и считаете, что он влияет на вас — простите, он будет влиять, ибо вы настроились на это.
(Белимов) — Но ведь известный афганский математик по номеру паспорта, по серии, определяет буквально судьбу и назначение человека. Как он это ухитряется? У него есть формула выведения? Он прав или это шарлатанство?— Давайте скажем так. Вы родились, вам присваивают номер, чтобы не потерять вас. Помимо бирки вы существуете ещё и в журнале, но вы младенец и вы не знаете того номера. Повлияет ли он на вас?
(Белимов) — Нет, не думаю, что повлияет.— Вот и ответ вам.
(Белимов) — Так ведь афганский учёный паспортом очень сильно оперирует. Это буквально для него…— Ну разве мы отрицаем это? Мы говорим вам, что вы, вы настраиваетесь на эти цифры. Простите, если бы была возможность у вас получить паспорт намного раньше, был бы совершенно другой номер. Вы согласны?
(Белимов) — Конечно.— Что уже здесь всё взаимосвязано. Если бы вы родились именно такого-то числа, то уже можно вычислить, какого числа вы получите паспорт, и какой примерно будет его номер. Вы согласны, что это можно сделать одной статистикой, не применяя никаких высших сил?
(Белимов) — Ну, может быть. А если я продиктую номер своего паспорта, можете вы что-либо сказать обо мне?— Видите, как всё интересно! Вы не знаете себя и спрашиваете у других.
(Васильева) — «Человек, познай себя!»(Белимов) — Т. е. не стоит по моему паспорту?..— Почему же? Пожалуйста, задавайте, а мы ответим. Но поймите же, вы должны знать прежде себя!
(Белимов) — Вот я задаю номер паспорта Переводчику, и не спрашиваю дату своей смерти, а спрашиваю хотя бы, много лет я проживу или не очень много?— Согласитесь, что это просто одна из уловок обмануть нас.
(Белимов) — Ну… думайте так, но мне любопытно узнать, много ли мне ещё предстоит жить, и могу я что-то создать творчески и так далее, или же надо поторопиться? Вот у меня номер «3РК707862». Это что-нибудь говорит Переводчику или вам?— У вас есть понятие такое «цифрология», вы помните?
(Белимов) — Да, и мы никак не можем вам курс вопросов задать. Это очень хотелось бы.— Когда-то мы говорили вам о цифрах. Когда-то даже Переводчик пытался сделать это один. Ну давайте начнём так, а вы уже сами определите, кто вы, и как долго, и чего. Итак, цифра «1» — это начало счёта, вы согласны?
(Белимов) — Да.— Это значит начало рождения, и значит, начало физики. Далее цифра «2» — это говорит о том, что физика не может существовать бездуховно. Есть понятие «дух», «энергия» — цифра «2» отвечает за энергию. Цифра «3» — это значит, что это не слепая энергия, а если хотите, это энергия, несущая жизнь — в вашем понятии, растения, животные, но не человек. Цифра «4»… (Срыв.) (Обрыв.)
— …«5» — это желание найти середину, т. е. цифра обмана. Ибо вы хотите найти самый лёгкий путь, ни туда и ни сюда, пристроиться. Вот вам цифра «5». Цифра «6» — это, если хотите, умение обманывать себя так прекрасно, что даже сами себя можете обмануть, потому цифра «6» вам не нравится нигде.
(Белимов) — Угу.— Цифра «7» — это когда, в конце концов, вам надоедает обман, и вы стараетесь найти истину. Цифра «8» — вы находите истину, но есть два варианта: или вы разочаровываетесь и возвращаетесь, или идёте вперёд. Хорошо, если вы идёте вперёд, тогда цифру «9» вы пропускаете, и вы попадаете сразу на цифру «10». В вашем понятии, что такое «10»? Это начало нового счёта. Но давайте вернёмся к «8» и «9». Восемь, мы говорили вам — когда вы наконец-то прозреваете, когда вы пытаетесь уже сделать первые шаги, но вам не хватает уже времени, вам уже не хватает энергии, ибо чаще всего цифра «8» обозначает старость, физическую старость. Вы же, чаще всего, физическую старость принимаете за свою, окончание жизни. Потому и говорили вам, что цифра «7» может решать. И цифра «8»… (Срыв.) (Обрыв.)
— Мы вас просили не называть цифру ноль, вы помните?
(Васильева) — Да.— Почему? Ибо «0» в вашем понятии обозначает смерть, несущий белый или красный цвет, ибо всегда белое и красное несло смерть. Только почему-то в последнее время вы считаете смерть и чёрным цветом, — вы не правы. Чёрный цвет — это не рождение и не смерть, — это ничто. В этом «ничто» нет ни жизни, ни смерти. В этом «ничто» находились все вы, пока не пришёл, в вашем понятии, Бог, и не создал мир. Каждой цифре соответствует свой цвет, если хотите, он совпадает с радугой. Вот только одно но: для других стран существуют и другие меры, ибо даже оттенки чёрного существуют тысячи. Для вас их всего лишь только два. В том и есть… (Срыв.) (Обрыв.)
— …(красный) цвет. Кто-то из вас сказал, что это цвет энергии. Мы говорили вам только что, что это цвет смерти. Но это не значит, что только это. Красный цвет — это цвет огня. Огонь может согреть вас, дать вам жизнь, но может и убить вас. Любой другой цвет имеет те же противоположности. Голубой? Пожалуйста, это небо, дающее вам жизнь, это море, дающее вам жизнь, но небо и море могут погубить вас. Назовите любой цвет, и он всегда будет противоположен. Весь мир ваш дуален.
(Белимов) — А вот про девятку не сказали.(Васильева) — Про четвёрку тоже нет?(Белимов) — Да четвёрку не надо. Девятка означает что-то?— Девять?
(Белимов) — Да.— Если хотите, то это глубокая старость. Необязательно физическая, нет. Старость несёт в себе усталость, старость несёт в себе болезни, но та же старость несёт в себе знания. А что — выбирайте сами.
(Белимов) — А вот если в дате рождения, если в паспорте присутствуют те или иные цифры… семёрки там, и другие там… т. е. отсюда можно делать вывод и о направленности человека. Афганский математик так именно считает?— Давайте скажем так, что попытка по номеру посчитать, какой жизнью живёте вы — это глупо. Всё остальное вы можете сосчитать. Да, это голая математика с теорией вероятности.
(Васильева) — Скажите, если мы вступим в 1999 год, не означает ли то, что… да, это переход…(Белимов) — Глубокую старость нынешней цивилизации.(Васильева) — Да. Столетие заканчивается, тысячелетие, и так далее. Переход в новое. Это может означать и то, что вполне возможно, что произойдёт…(Белимов) — Катаклизмы серьёзные для человека.(Васильева) — Нет, смена, во всяком случае, чем…— Ну мы же говорили вам, девятка — это старость. Да, здесь век заканчивается. Да, есть множество болезней, и есть усталость. Но старость несёт в себе и знание. А что изберёте вы — всё зависит от вас. Поймите, далее идёт, в вашем понятии, цифра «10» — это рождение, это новое рождение. И если вы прожили, все эти ваши цифры пусты, и, в вашем понятии, пришли девятки пустыми, то «10» — рождение, но тоже будет пустое, ибо вы пришли к нему пустыми, пустое и родите. Всё зависит от вас. Только никогда не обвиняйте цифры: цифры выбираете вы, и мы приводили вам примеры статистики. И если вы слишком много придаёте внимания цифрам, то вы даёте себе установку. Может быть, вы всю жизнь обладали одним характером, а к вам пришли, и сказали: «Да нет, по цифрам вы другие!» Вы посмеётесь, но где-то в глубине вы это запомнили, и постепенно будете меняться и устраиваться. Потому и говорим вам, не приходите к гадалкам, ибо они уже настраивают вас и дают вам установку, как жить. Если они говорят вам, что вы умрёте тогда-то тогда-то, есть множество шансов, что это исполнится, ибо вы будете готовить себя к этой дате. Потому и не даётся вам знание будущего.